обеспокоилась знахарка.
– Князь глаза открыл и говорит Лозе: "Я бы щец горячих похлебал!"
– Фу ты! – перекрестилась Прозора. – Чего ж ему щей не просить, коли он на поправку пошёл? Поварёшке передай, пусть для князя еду пока полегче готовит, слишком долго постился.
– Ты не обманула, женщина, – с уважением проговорил Арсений и с горечью добавил: – Что ты обо мне подумаешь? Что скажут люди?
– Я подумаю, что ты высокомерен, – медленно начала Прозора и, видя, как нахмурилось его чело, улыбнулась. – А ещё подумаю, что ты искусный врач. Рана-то у князя не из легких была, мало кто от таких ран излечивать умеет. А ты, видишь, справился. Ещё могу сказать: те, которых ты лечишь, ко мне не приходят. Теперь, благодаря тебе, я к арамеям стану со вниманием относиться. Не все из них, выходит, гонор прежде умения держат…
Арсений оказался человеком выдержанным. На её слова вроде никак не отозвался, лишь в глазах веселые искорки зажглись.
– Хоть, по-твоему, я и не уделяю внимания душе больного, но кое-что в людях всё же подмечаю. Тот человек – бывший воспитатель князя –тебе не посторонний?
– Может, лечила когда-то, разве всех упомнишь? – равнодушно бросила Прозора.
– Тогда почему ты не захотела с ним поговорить?
– Этот человек – Лоза его кличут – много лет по своей погибшей жене тоскует. От таких болезней у меня снадобья нет. Чего зря ему душу травить?.. А насчет тебя, арамеин, я и вовсе не права оказалась. Лечишь ты души людские, но, похоже, больше женские, а?
– Задел я тебя, значит, раз огрызаешься, – развеселился Арсений. – Я и не ждал, что ты мне свою тайну поведаешь. А то, что она есть, это мне и без лекарских знаний видно. Не бойся, не стану я у тебя в душе копаться. Не хочешь – не говори… Ты к князю пойдёшь?
– Зайду попрощаться, – кивнула она.
Они вдвоем – Арсений впереди, Прозора следом – прошествовали в княжеские палаты.
Князь сидел на кровати, опустив босые ноги на лежащую на полу медвежью шкуру, а вокруг, с любовью глядя на Всеволода, стояли Лоза, Сметюха, престарелая челядинка, как поняла Прозора, кормилица князя.
– Арсений, будь здоров, – с некоторым усилием прожевав, тихо проговорил князь. – Не смог, выходит, меня залечить?
– Господь с тобою, княже, – смутился арамеин.
– Не серчай, это я на радостях. Чтоб знал, как князей с того света вытаскивать. Ты мне всё время виделся среди моих страшных снов, и от твоего присутствия мне ровно легче становилось…
– А меня почто не спрашиваешь, кто я? – поинтересовалась Прозора.
– Знаю, лекарка ты. Ругала меня, – буркнул он укоризненно.
– Докричалась, значит, до тебя? А ты, выходит, и не рад.
– Рад. Только зачем Настюшкой укоряла?
– Хотела, чтобы ты разозлился. К жизни потянулся. А что серчаешь на меня, не беда. Ещё спасибо скажешь. Не дело таким, как ты, раньше срока уходить… А сейчас, княже, дозволь мне уехать. Притомилась я от
