style="font-size:15px;"> А если печаль её как раз в том, чтобы предостеречь, избежать страшного предначертания её судьбы? Разве может вот так, в одночасье, кончиться её жизнь? Она спасет Аваджи! Сделает всё, чтобы он не поехал на эту войну. То, что видение её из будущего, она уже поняла. Всеволод ей постарше показался. Да и Аваджи… У него она ниточку усов заметила, а ныне он начисто бреется…
Удумал на табун лошадей заработать! Ровно бессмертный. Она уже поняла для себя, что мужчины, не в пример женщинам, легкомысленны. О походах своих, о войнах говорят так, как женщины о шитье или каких домашних делах… Не верят, что сами могут погибнуть. Остаться на бранном поле. Как дети! Может, научись они в будущее заглядывать, пореже бы за меч хватались?
Анастасии страшно было подумать, что когда-нибудь она может лишиться нового мира чувств, который открылся для неё с появлением Аваджи. И речь не только об утехах тела…
Какой же раньше она была глупой! Только и смогла, что грамоте научиться. Но разве хотелось ей когда-нибудь читать? Всё по полям носилась, всё, как ребенок, развлечений одних искала. Теперь она жадно слушала рассказы Аваджи, каждый день узнавая что-то новое. Сколько, оказывается, народа живет рядом с ними на земле! Не только русские и монголы, литовцы да половцы.
Предками Аваджи, например, были уйгуры. С отрогов Алтая спускались они в долины, торговали с другими народами шкурами, шерстью, мясом – они гоняли стада овец по зелёным склонам.
Уйгуры больше многих других народов уделяли внимание грамотности. Уже само слово «уйгур» зачастую означало: грамотный. Правители охотно брали их на службу – лучше соплеменников Аваджи мало кто умел читать и писать.
Отец нынешнего юз-баши был беден, но для сына нанял учёного дервиша, и тот обучил мальчика грамоте. Он знал персидский язык и принял как религию ислам.
И вот что странно: в курене Тури-хана никто не знал об этом. Свою любовь к чтению Аваджи тщательно скрывал. Он рассказывал Анастасии, что когда-то давно, ещё в бытность его табунщиком, он попался на глаза своим товарищам с книгою в руке. Как его подняли на смех! Прыгали вокруг него, как дети. Обзывали: факих Аваджи. В их глазах молодой мужчина, что тянется к книге, может быть лишь убогим, инвалидом или пожираемым изнутри какой-нибудь тяжёлой болезнью. Джигит и книга не могут совмещаться! Если ты не дряхлый старик.
На днях, лежа на плече мужа, Анастасия услышала, как он заговорил, будто запел:
– Тот, кто влюблён, тот смело в пламя мчится.
Трус, что влюблён в себя, всего боится.
От смерти кто себя убережёт?
Пусть жар возлюбленной меня сожжёт!
И если смерть для нас неотвратима,
Не лучше ли сгореть в огне любимой…
Анастасия уже достаточно хорошо знала его язык, чтобы попасть под завораживающее звучание слов.
– Что это? – спросила она.
– Любовная притча, – ответил он, – но написанная не простым языком, а музыкой слова.
– Это ты
