выпил. А ему нельзя пить. У него знаете, начался… ну, как обычно у него бывает…
– Что? – опешила Лиза и чуть обернула лицо к Матрене, которая в тот момент расшнуровывала ее платье.
– Запой, – очень тихо сказала горничная. – Он в своей старой спальне, что на первом этаже. Когда он в таком состоянии, с ним только Прохор общается, его камердинер.
– Почему? – опешила Лиза.
– Так буйный барин становится, словно зверь. Может пришибить. Мы, как услышали поутру, как он кричит здесь, сразу же за Прохором побегли. Он Василия Дмитриевича и отвел в его спальню, чтобы он вас ненароком не обидел.
– Я вовсе не слышала.
– Вот и хорошо, что не слышали, барыня. Теперича, наверное, неделю, а то и две буянить, да пить будет. Пока его кишки не заболят, а затем еще неделю болеть станет от подагры, которая у него воспаляется после этого.
– Как это все ужасно, – пролепетала Лиза, когда уже осталась в одной нижней юбке.
– Только и вам спокойнее, барыня, – заметила Матрена. – Вы такая красивая, да молоденькая. Я то понимаю, что не по своей воле вы за нашего хозяина вышли замуж. Все наши дворовые жалеют вас.
– Спасибо вам, – улыбнулась ей Лиза. – Могла бы я помыться?
– Конечно, барыня, – закивала ей Матрена. – Вы как, в ванне желаете или баньку истопить?
С того дня Лиза зажила вполне спокойно. Своего мужа она не видела. Лишь со слов Матрены, она узнавала, что с ним происходит. Имение Арсеньева было намного обширнее, чем усадьба ее отца. У Арсеньева имелись собственная конюшня с несколькими десятками породистых лошадей, большой сад и, даже небольшая библиотека. Все дни напролет Лиза проводила или в прогулках верхом или в библиотеке. Лишь к концу второй недели запой у Василия Дмитриевича прекратился и, как и предрекала Матрена, он заболел. В тот день, на исходе недели, Арсеньев зашел в гостиную, где находилась Лиза за вышиванием. Увидев мужа, девушка похолодела. Он выглядел вполне трезвым, однако, дурной цвет его лица, выдавал в нем болезненное состояние. Поцеловав ей ручку, Василий Дмитриевич начал извиняться за свое поведение. Лиза покорно молчала и думала только о том, чтобы он поскорее ушел. Уже через пять минут Арсеньеву стало дурно и он, позвав слугу, велел снова послать за лекарем. После визита лекаря, Василий Дмитриевич, заявив, что в этой глухой деревне не могут его вылечить, велел собирать вещи и завтра же ехать в Петербург, где по его словам, лекари более способные.
Итак, в последних числах июня месяца Лиза вместе с мужем перебралась в столицу. Арсеньев, как и первые две недели, не беспокоил ее. И, даже по пути в Петербург, он ехал в отдельной карете со своим камердинером. На вопрос Лизы Матрена, что составляла девушке компанию в карете в долгой дороге до столицы, ответила:
– Барина рвет постоянно. Вам же самой неприятно будет. А Прохор привык уж. Вот, когда поправится Василий Дмитриевич так и будете общаться с ним.
Именно в столице, Лиза и узнала о начале войны с Наполеоном.
