style="font-size:15px;"> – Всего один день. После первого же боя нам пришлось отойти.
Два человека наблюдали за мной с какими-то затаенными мыслями, и я под этими взглядами чувствовал непонятное беспокойство, мысли неслись торопливо, восстанавливая в памяти каждый мой шаг.
– Вы отошли в составе батальона, полка?
– Нет, с батальоном, а тем более с полком, связь была прервана.
– Значит, решение отступать вы приняли самостоятельно?
– Из батальона прибыл связной и передал устный приказ отступать. Простите, а почему вас все это так интересует? Кто вы?
Старший лейтенант оторвался от бумаги, достал из кармана удостоверение и показал мне. Только теперь осознал я, что это были за люди… Капитан, сидя на подоконнике, покачивал ногой в начищенном хромовом сапоге и улыбался, приоткрывая в улыбке золотой зуб.
– Это что же, допрос?
– Нет, просто уточнение некоторых фактов, – сказал капитан. – Пожалуйста, не волнуйтесь… Куда же вы отступали?
– На восток, естественно.
– С какой целью?
– Соединиться с другими подразделениями нашего полка и занять более выгодный для обороны рубеж.
– Соединились?
– Нет. Мы были задержаны группой генерала Градова на шоссе.
– Можете показать на карте, где именно? – Капитан кивнул старшему лейтенанту, тот поспешно развернул передо мной карту. Я быстро нашел и место нашего первого боя, и деревню Рогожку, где мы оставили раненого Клокова, и место встречи с генералом Градовым.
– Вот приблизительно здесь.
Капитан даже не взглянул на карту. Он не сводил с меня глаз.
– Что было дальше?
– В составе других разрозненных подразделений моя рота была брошена на оборону переправы через Днепр, чтобы дать возможность отступающим войскам перебраться на другой берег.
– Сколько времени вы были в обороне?
– Почти сутки.
– Потом?
– После того как наши войска прошли, мост был подожжен. Рота была уничтожена в боях с вражескими танками и пехотой. Большие потери понесли от налетов авиации.
Капитан сорвался с места. Он уже не улыбался.
– Что ты болтаешь?! Уничтожена! Красная армия не может быть уничтожена. Ты это запомни!
Старший лейтенант незаметно кивнул капитану, и тот, как бы опомнившись, вернулся к подоконнику, потер ладони: они, видимо, вспотели от внезапной вспышки гнева. Я сказал:
– Красная армия никогда не будет уничтожена, это верно. Но рота, которой я командовал, обороняя переправу, была почти полностью уничтожена.
Старший лейтенант старательно записывал, голая голова его маячила перед глазами. Капитан смотрел в окно, пальцы рук, заложенных за спину, то сжимались, то разжимались от сдержанного напряжения.
– А вы сами остались живы? – бросил он, не оборачиваясь.
– Как видите. Я
