style="font-size:15px;"> – Когда разобьем немцев.
– Не раньше?
– Нет!
Капитан повел бровью, и старший лейтенант достал из папки знакомый конверт, подал мне.
– Возьмите письмо. Кто может подтвердить все то, что вы нам рассказали?
– Политрук Щукин, полковник Казаринов, полковой комиссар Дубровин и многие другие…
Старший лейтенант записал.
– Где они сейчас?
– Не знаю.
В комнату вошел майор, и все мы встали. Это был немного грузный человек в пенсне, добрый и усталый; кровь как будто отлила от его лица, и щеки поражали неживой белизной. Грузное тело с массивными плечами было перетянуто новенькими ремнями снаряжения; при каждом движении ремни тихо поскрипывали. Он выразительно взглянул на капитана, словно спрашивая. Капитан улыбнулся, по-свойски похлопал рукой по моему плечу.
– Я думаю, на этого парня можно будет положиться, товарищ майор, – сказал он. – Разрешите идти? Всего доброго!..
Капитан и старший лейтенант вышли, и майор, подавая мне руку, назвал себя:
– Самарин.
Он сел за стол и взглядом указал мне на стул, пододвинул к себе тощую папку – должно быть, мое личное дело – и раскрыл ее.
– Как вы себя чувствуете, лейтенант? – спросил он утомленно и, казалось, безразлично.
– Отлично, товарищ майор, – ответил я, вставая.
– Сидите, сидите. Москву хорошо знаете?
– Так точно. Когда-то работал шофером, пришлось поездить по закоулкам…
Майор, раздумывая, полистал мое дело, затем снял пенсне и стал протирать стеклышки скрипучим от крахмальной белизны платком.
– Вы поступите в распоряжение генерал-лейтенанта Сергеева.
– Слушаюсь, – сказал я.
– Завтра в двенадцать часов явитесь ко мне в управление, я вас представлю генералу. – Он написал на листочке адрес управления и подал мне. – Направление получите в канцелярии госпиталя.
– Слушаюсь. Товарищ майор, разрешите побывать дома?
– Где вы живете?
– На Таганской площади.
– Разрешаю. Идите.
От Красных ворот до Таганской я спускался пешком. Город настороженно примолк. Над крышами зданий вздулись, покачиваясь, гигантские пузыри заградительных аэростатов. Метнулся ввысь еще неяркий луч прожектора, чуть колеблясь, потрепетал некоторое время и погас.
На площади возле Курского вокзала выстраивались в колонны красноармейцы, должно быть, прибывшие с эшелоном; слышались отрывистые и нетерпеливые слова команды; колонны двинулись вдоль Садового кольца.
Навстречу им беспорядочными рядами шли женщины в телогрейках, в валенках с калошами, в теплых платках; на плечах – лопаты и кирки. Подростки пытались запеть, но голоса их срывались и глохли.
Патрули проверяли документы, светя фонариками.
От Таганской площади, под гору, к Землянке гнали скот – коровы, овцы, свиньи.
