Как-то через городьбу неуместно беседу вести, а разговор может оказаться длинным, – предложил Рачковский.
Севастьян скинул с кола калитки петлю, что являлась примитивным запором, и, настежь открыв вход, пригласил таинственных личностей во двор. Далее провёл в избу. Тут же засуетился угостить чаем, но гости наотрез отказались, сославшись на сытость.
Трубников и Рачковский огляделись. Небольшая кухонька, горница и малая комната. В избе порядок – при входе самотканый ручной работы коврик, вешалка с крючками из дерева, в комнате кровать деревянная и застелена покрывалом стареньким, но на вид чистым, шкаф, похожий на комод, дощатый стол выглядел массивным, прочным, в красном углу небольшие иконы Иисуса Христа и Святой Богородицы.
Войдя, оба – Рачковский и Трубников – перекрестились и поклонились образам, хозяин же дома для себя отметил: «Православные и Бога чтят».
Севастьян предложил гостям присесть к столу на табуреты, коли обмолвились о предстоящей длительной беседе. Все трое присели к столу.
– Так, стало быть, хозяйничаешь один в этом доме? – спросил Трубников.
– Один, думаю собакой обзавестись, так вдвоём будем, а если две, так втроём.
– Охотник, а без собаки. Почему?
– Была, в прошлом году не стало. А без лайки никак нельзя, такой помощник в тайге всегда сподручный.
Трубников внимательно глянул на хозяина избы и, чтобы не томить его неопределённостью посещения, представил себя и Рачковского:
– Прежде чем о чём говорить, следует нам назваться. Я Трубников Кондрат Петрович – иркутский первой гильдии купец, – наклонившись в Рачковскому, добавил: – Кузьма Гаврилович Рачковский – действительный статский советник.
Севастьян напрягся, столь высокого ранга господ он не встречал в глубинке, а тем более вот они – сидят в его жилище, за одним с ним столом. «Знают мою фамилию, пришли намеренно. От кого, кто назвал? Зачем понадобился, раз ко мне заглянули? Кто-либо из местных чего накаркал? В чём интерес их ко мне?.. Неуж посетили управу и от исправника или его помощников что-то обо мне из их уст услышали?.. Хотя чего обо мне можно наговорить, чем мог привлечь внимание?..» – раздумывал Севастьян.
Но его мысли прервал Трубников, приметив волнение парня:
– Не мучайте себя, для чего и по какому поводу пожаловали. Всё одно не разгадаете. Ходить вокруг да около не будем, есть разговор на тему, что волнует вас в последнее время – о поисках золота в здешних местах.
– Но я охотник, потомственный охотник, и мне неведомо такое занятие, с чего вдруг взяли, что имею желание поменять ремесло? Ваше высочество, ошибаетесь, я не тот человек, за которого меня вам кто-то представил, – возразил Севастьян, неожиданно услышав, что интересует прибывших господ, а в голове пронеслось: под полом хранит золотой самородок, будто эти два человека пронюхали о нём и пришли забрать, выпытать из него, откуда эта драгоценность. «Но кто, кто мог сказать им об этом?.. Кто?.. Да нет же, это известно только двоим – мне и Хоньикану.
