пушистую животину никому не хотелось. Поставив бульдозер, он взял подмышку щенка и направился в столовую.
– Ну что, Зиночка, – обратился он к золотоволосой поварихе с редкими светлыми конопушками на лице, – чем кормить сегодня будешь?
– Щи, котлеты, компот, – протараторила Зина, выглядывая в раздаточное окошко.
– Давай щи, две котлеты и два компота.
– А это у тебя что? – спросила Зина, кивнув на щенка.
– Как что? Волк, не видишь, что ли?
– Ну да волк. Ври больше. – Зина зачерпнула из большой алюминиевой кастрюли поварешку щей, вылила их в тарелку.
– Не веришь, не надо, – сказал Димка как можно равнодушнее. – Волчицу бульдозером задавил. А этого поймал. Остальные разбежались. Котлеты клади в разные тарелки, я ему беру.
– Так я тебе и разрешу поганить посуду, – отрезала Зина. – У нас и без твоих волков ее не хватает.
– Я тебе за тарелку заплачу, а ты скажешь, что разбила.
Но тарелку Зина не дала. Она положила две котлеты в одну посудину. Димка выхлебал щи, переложил туда котлету и лапшу, поставил под стол и посадил щенка к тарелке. Тот ткнулся мордой в котлету и начал есть. Зина выскочила из кухни.
– Шабанов! – закричала она. – Что ты делаешь? Я Гудкову жаловаться буду.
Она хотела выхватить из-под стола тарелку, но Димка ногой преградил ей путь. Он обнял Зину за талию, повернул к себе и сказал:
– Ну что ты, Зинок, кипятишься? В конце концов нужна нашему городу собака или нет? В каждом порядочном городе имеются свои собаки. У нас ведь даже твой занюханный буфет караулить некому.
– Шабанов! – негромко, с ядовитой интонацией в голосе произнес Димкин сосед по вагончику Коровин. – Ты мне ноги мыть будешь.
Соскочив с кровати, он вляпался в котлету, которую съел и уже переварил щенок. Димка открыл глаза, увидел сморщенную физиономию Коровина и опустил руку на пол. Нащупал под кроватью щенка, поднял его и сунул под одеяло. Теперь можно было разговаривать.
– Шабанов! – еще грознее заорал Коровин. – Где твоя падаль? Ты мне за сапоги платить будешь.
Димка понял, что щенок совершил еще одно преступление. Причем, если первое Коровин мог как-то простить, то испорченные сапоги – никогда. К любой вещи, за которую заплатил свой кровный рубль, он относился с величайшим почтением. Чтобы он успокоился, его надо было разозлить еще больше. Такой уж характер был у Коровина.
– Выбрось ты эти сапоги и купи новые, – сказал Димка. – Видел, какие себе купил Гудков?
– Вот ты мне их и купишь, – процедил сквозь зубы Коровин. – Не хихичь, не хихичь. Ты у меня так просто не отвертишься.
– Хапуга ты, – обозлился Димка. – Столько тыщ зарабатываешь, а на новые сапоги жалко. В этих ведь ходить стыдно.
– Да, зарабатываю, – зло произнес окончательно вышедший из себя Коровин. – Своим
