зонтика слегка трепещет на ветру. Марк бережно возвращает бутылочку в серебряное ведерко, затем смотрит на меня:
– Когда я первый раз мельком взглянул на тебя, Александра, в кафе «Гамбринус»… – Он беспомощно делает взмах рукой, как человек, раскрывающий сокровенную тайну. – Я подумал тогда: ты самая прелестная девушка, которую я когда-либо видел.
Я могу лишь смотреть на него. Мой разум отказывается постичь услышанное, а душа ликует. Ликует! Какая же я дура! Но ничего не могу с собой поделать. «Самая прелестная девушка, которую я когда-либо видел».
Я!
– Икс, прости, если мои слова слишком просты и поверхностны, но это правда. Мне хотелось подойти и заговорить с тобой. Сразу же.
– И? – выдавливаю я.
– Я сдержался. Но подслушал ваш разговор. Прости. Затем я заплатил за напитки. Не смог не сделать хотя бы такую малость. А после ушел, пока не натворил глупостей.
– Почему ты не заговорил со мной?
Марк пропускает мой вопрос мимо ушей.
– Но потом ты пришла в палаццо. Поступила довольно дерзко. И тогда я понял, что ты не такая уж наивная, какой показалась сперва. Ты открылась с новой стороны – забавная, умная и… В общем, мне было сложно опять противиться себе. Я не из тех, кто предается сентиментальности.
Что он такое говорит? Я таю от его слов. Таю. Но я не должна. Мне необходимо знать про Джессику. Почему он сказал, что она ему понравилась? Но не успеваю я спросить, как он произносит:
– После твоего ухода из палаццо я попросил друзей – приятелей, коллег, слуг – присматривать за тобой. Прости меня еще раз. Я не имел права вмешиваться без спроса в твою жизнь. Этому нет оправдания. Но ты показалась мне все же… слегка наивной, может, даже слишком дерзкой.
– Ты устроил за мной слежку?
– Не совсем. Назовем это охраной. Да. «Охрана» звучит лучше. Потом я узнал, что ты исследуешь жизнь трущоб, Матердеи, Скампию – очень опасные места, – и попросил своих людей быть более бдительными. Да, последнюю пару дней за тобой следили.
Не знаю, как к этому относиться. Должна ли я испытывать шок и отвращение, что в мою жизнь вторгаются? Но в моей душе все наоборот. Я под защитой! Марк Роскаррик защищал меня. Невозможно злиться на него.
– Я был на виа Толедо, – говорит он, – когда позвонил один из моих парней, Джузеппе, и сказал, что ты в беде. Он добрался до тебя первым, а я приехал, как только смог.
– И спас меня. Спасибо.
Марк отмахивается от слов благодарности:
– С моей стороны это был чистой воды эгоизм. Я не достоин твоей благодарности.
– Прости, я правильно расслышала? Эгоизм?
Легкий ветерок на мгновение пропадает. Семья, что сидела за нами, ушла. Наступила тишина.
– Икс, – слышу я голос Марка. – Я спас тебя… для себя. Мне дурно от одной мысли, что с тобой может что-то случиться. Как ты уже поняла, именно ты понравилась мне с самого начала.
Теперь я просто обязана спросить.
– Но
