Ну, хватит.
Я ставлю на стол тарелку:
– Марк, скажи мне, что это за величайшая тайна? Просто скажи. Я справлюсь. У меня даже есть водительское удостоверение, я уже взрослая.
– Я заметил, – улыбается он.
Притворяюсь, что хочу бросить в него пакет от пирожных. Марк виновато улыбается и прикрывается рукой:
– Хорошо, прости. Но это… очень сложно. Не хочу отпугнуть тебя в тот самый момент, когда мы только встретились. Икс, ты мои «самые лучшие новости», как сказал поэт. – Марк на миг замолкает. – Но некоторые стороны моей жизни очень важны для меня, стороны, о которых ты обязана знать, если мы продолжим встречаться. И если ты не сможешь принять это, лучше нам не заходить дальше. Мы просто не сможем идти вперед. Ради тебя и ради меня.
Мне совершенно не нравятся его слова. В них мало хорошего. Я молча жду, чтобы он развил тему. Но сердце мое не на месте, оно бешено стучит, пребывает в смятении.
Марк делает последний глоток кофе.
– Ты когда-нибудь слышала о мистериях? – наконец спрашивает он.
– Нет, кажется. – Роюсь в памяти, перебирая уроки истории в школе. – Что-то до периода христианства? В университете я в основном изучала современную историю.
– Мистерии – это древние культовые мероприятия с таинственными ритуалами посвящения. Они являлись неотъемлемой частью средиземноморского общества Греции и Рима. Некоторые стали очень популярными, например мистерии Митры. Некоторые сохранили противоречивый и оргиастический характер, такие как мистерии Диониса.
Я с изумлением гляжу на Марка. Дионис. Оргии. Куда он клонит?
– Я не понимаю.
Марк смотрит на тихую улочку раннего утра.
– У тебя есть сейчас пара часов? – спрашивает он.
– Да, я сама себе хозяйка.
– Хочешь проехаться до Помпей? – Он бросает взгляд на часы. – Мы будем на месте раньше открытия. Я знаю администратора там. В Помпеях есть нечто способное все тебе объяснить лучше любых слов.
Это так внезапно и стремительно, но я, кажется, начинаю привыкать. С Марком такое в порядке вещей. Он спонтанный и решительный. Мне это даже нравится, нет, я это просто обожаю. Зануда-Математик не увлек бы меня в древние Помпеи. Правда, у него не было ничего общего с тайными культами и оргиями.
Двадцать минут спустя мы мчимся через унылые окраины Неаполя. Мимо проносятся серые бетонные здания, изуродованные граффити, однако вокруг шелестят оливковые рощи и ароматные лимонные сады, спускающиеся к блестящему морю. Даже среди всеобщей запущенности они выглядят чудесно. Возможно, разруха – это важная составляющая Неаполя. Как жестокость для любви или увядание для роз.
Мы обгоняем небольшие трехколесные фургоны, водители которых – ссохшиеся старички, перевозящие дыни.
– Фабио! – говорит по телефону Марк. – Buongiorno…
Насколько я понимаю, он разговаривает с администратором в Помпеях.
Вскоре мы подъезжаем к внушительным железным воротам. Нас
