недомоганием. Мало ела. Почти не говорила и много плакала. Как и я. Спустя две декады ее не стало. Она просто уснула, отправившись вслед за своим любимым. Моим отцом.
Так в свои уже полные двенадцать я остался круглым сиротой. Других родных у меня не было. Ну… или же мне о них никогда не говорили. Семья Анчадаля, с которой мы дружили, взялась присматривать за мной. Точнее ─ его мать. Отец Чада все же был Шепчущим и дома появлялся изредка. Когда раз в году, а когда и реже.
С этим парнем мы были полными противоположностями. Он ─ тихий книжный червь, что за любую новую книгу не думая отдаст последнюю рубаху, с пристрастием и талантом к кулинарии, не переваривающий больших компаний. Готовить он начал лет с одиннадцати, когда на глаза ему попался томик рецептов разных народов. С того момента и начались его кулинарные эксперименты, в которые нередко он вовлекал и меня: должен же был кто-то таскать ингредиенты. Анчадаль был не самым общительным. Он не любил активные игры на манер неуловимого Сида или ему подобных, а при разговоре с любой девушкой пунцовел и робел, не в силах произнести и слово. Из-за этого над ним частенько насмехались, что еще больше не располагало его к общению.
Я же был другим. Потеря родителей в столь юном возрасте сильно ударила по мне, вырвав из жизни несколько месяцев, которые я провел в слезах и депрессии. Я и не помню их толком. Все как в тумане. Зато я смог справиться с этим. Не сам, конечно. Чад и его мать постоянно были рядом, за что я им благодарен.
Проснувшись однажды утром, я вдруг понял, что теперь остался один. И, несмотря на заботу друзей, в жизни может случиться всякое. Потому я должен двигаться вперед. Я стал тренироваться. Не только стрельбе из лука, но и комплексно, хотя тогда я даже не понимал, что это такое. Тренировался и все. Просто, помимо бега к озеру и обратно, я отжимался до потери сил. Часто плавал и нырял, подолгу задерживая дыхание. А сколько я провел времени, лазая по деревьям! А сколько раз падал? Ух… От воспоминаний аж заболел копчик, а на спине зазудели старые шрамы.
Также я напросился к охотнику, который знал моего отца, в ученики. Он тяжело вздохнул и, посмотрев в мои пылающие решительностью глаза, не смог отказать. Раз в неделю я проводил с ним целый день, впитывая науку леса. Как тихо ходить, чтобы под ногами не треснула ни одна ветка и не приминалась трава. Как ориентироваться в направлениях. Где достать воду и еду. Как не замерзнуть в холодную ночь или обсохнуть без огня. Он учил чувствовать лес. Дышать лесом. Быть лесом.
Когда я чуть подрос, Каннадаль брал меня с собой и своей группой на охоту, все показывая и рассказывая уже на примере о премудростях и тонкостях леса. Нередко он просил меня приблизиться к зайцу или олененку и погладить или дотронуться до него прежде, чем тот меня заметит. После десятков попыток я считал это невозможным и что он почему-то просто издевается надо мной, пока он сам не проделал то же самое…
─ Эй, ты здесь? У меня сейчас руки отсохнут, я пальцев уже не чувствую. Можно
