с угрозой для общества, уже давно должны были перевести меня из тюрьмы в больницу.
Я устал от тюрьмы. Больше года в сырых бетонных камерах, практически без прогулок, без свежего воздуха, постоянные шмоны, нервные стрессы, вынужденное общение, невозможность побыть в одиночестве… И вот, суд состоялся… ура… скоро этот кошмар должен закончиться. Но я продолжаю сидеть в этой камере. Неделю за неделей. И этот срок никуда не идет, не идет в зачет принудительного лечения, я сижу впустую просто потому, что начальство тюрьмы не выделяет автозак до таганрогской больницы.
Я был очень зол и я очень страдал, я ненавидел это место и этих тюремщиков всей душой. И вот, в один прекрасный день смотрящий нашей камеры Крон достает через знакомого земляка-баландера немного марихуанны средней силы. К слову, меня посадили в тюрьму за то, что я собирал дикорастущую коноплю в поле. У меня был целый рюкзак свежей дикой конопли (хотел сварить молоко) и мне припаяли статью 228 ч.2 – хранение в особо крупных размерах (до 7 лет лишения свободы). Я тогда очень был привязан к продуктам из конопли, пил молоко, ел кузьмич, писал фантастические рассказы и наблюдал фиолетовое свечение вокруг пальцев рук. Я был настоящим волшебником. В холодильнике у меня всегда стояла бутылочка из-под йогурта, наполненная зеленоватым зельем. Но все это прекратилось внезапно и трагически…
В этой камере сидели одни наркоманы. Такие матерые наркоманы с маковой зависимостью, без вен, хотя у Крона вены частично восстановились. И в тот день мы все покурили конопли. Это была большая радость для нас, это случалось очень редко. Мы много смеялись, поели сладостей подурачились вдосталь. Прошло, наверно 4 или 5 часов, накуренность тоже медленно проходила… Кажется я сидел отдельно от всех на шконке и курил сигарету. Я внимательно наблюдал за пылающим огоньком на кончике сигареты, наблюдал как поднимается дым, выпускал кольца… И потом это произошло. В моей голове исчезли мысли, осталось только осознание, что мыслей нет, но я есть. И так странно все происходило… Будто у меня в голове появился маленький клапан или выключатель, который обрывал каждую, пытавшуюся проскочить мысль. Они (мысли) немного потолкались и перестали поступать вообще. В тот момент я почувствовал, как разливается во мне великая радость, я засмеялся: смеялся, смеялся и не мог остановиться, а сигарета в моей руке не заканчивалась. Все оглянулись и стали смотреть на меня. «Поймал кайф» – сказал кто-то. Их давно уже отпустило. А меня не отпускало, я готов был целовать металл и бетон, я понял что мир состоит из радости, что радость – суть вещей, что не надо никуда идти, что эта камера – самое прекрасное место в мире… Каждый момент был интенсивен, нескучен. Вроде была уже ночь, и надо было ложиться спать. Кажется в мое сознание проникла одна мысль, что завтра утром я могу проснуться прежним, и все это волшебство исчезнет. Я заснул, будто бы умер, не было никаких снов.
Я проснулся и понял – что все продолжается, что это новое и нечеловеское утвердилось во мне
