чай – не поверите – в армии! Вырос-то в деревне, на коровьем молоке.
– Молоко коровье – хорошее здоровье. Пей, участковый, чай и по своей деревне не скучай! У нас с вами совершенно близкие позиции во всём!
– Совершенно с вами согласен. В другой раз я обязательно принесу с собой угощение!
– Пустяки, у меня большая пенсия.
– Жаль, что для вас нет не только медалей, но и премий.
Тут мне показалось, что она тайно вздохнула.
Далее за чаепитием я вновь завожу речь о «золотом» веке Екатерины Второй:
– Всего-то через десять дней, как воссела на российский престол, завязывает переписку с Европой!.. Да-да, всех троих философов она приглашает, поочередно, погостить, но Даламберу делает предложение обосноваться в России насовсем! И она готова выплачивать философу, если не изменяет память, десять тысяч рублей пенсиона в год!..
– Вы намекаете, что пенсия моя не так уж и велика? Но бесплатный сыр только в мышеловке. Вы забываете, что с пенсией она предоставила Даламберу условие – продолжать составление знаменитой «Энциклопедии»!
– Да, но и с правом публикации в Петербурге! Это было воистину наградой!
– Вы полагаете, он не был её осведомителем? Слишком много сыра!
– А зачем она попросила философа обучать математике великого князя Павла Петровича? – продолжаю я.
– Да, но он ответил отказом, – парировала учительница истории.
– Да, но зато Дидро аналогичное предложение – посетить Россию – было сделано, и великий француз два года гостил в Петербурге!
– Не совсем, по просьбе Екатерины он редактировал уставы воспитательных учреждений, и, кажется, занимался составлением проекта народного образования.
– Вы восхитительны, Марья Петровна! Будь я Дидро, я бы восхвалял вас, как Екатерину! Помните, по возвращении на родину философ не переставал восхищаться ею! «Что за государыня! Что за необыкновенная женщина! Это душа Брута в образе Клеопатры!»
– Не мудрено, что узнав о его нужде в деньгах, она выкупила у него библиотеку за пятнадцать тысяч франков, но оставила библиотеку у него же дома, притом назначив его же хранителем книг с приличным жалованием.
– Вот почему я жалею, что о вас государство не заботится.
– Ну, перестаньте же… Главное, просвещение оставляет след. Кто, как не Вольтер сформировал её разум и убеждения? «Опыт о правах и духе народов»… это произвело на неё глубокое впечатление… не государи и войны, а законы, искусства, нравы и обычаи составляют содержание Истории.
Восхитительно! Был бы я Вольтером, я бы воскликнул, как он о Екатерине: «О, звезда Севера! Северная Семирамида! Благодетельница всех народов!» Кажется так.
– Всё это очень подозрительно… ваши познания, – говорит Марья Петровна. – Скажите честно, к какой
