поэт…Ошалелая капель
стучит в стекла.
Водосточная труба
пьяным-пьяна!
И над жадною землею распростерта,
как несбыточный покой,
голубизна.
Мир огромен.
Но сегодня в мире тесно!
И капели никого не пощадят…
Где вы бродите,
великие оркестры?
Вам бы в эти дни
играть на площадях!..
Все весеннее:
намеки,
и поступки,
и бездумные шаги по мостовой.
Все весеннее:
бульвары и простуды,
ветер,
пахнущий вчерашнею травой.
Верю я,
что есть улыбка в этом ветре.
Верю в ласковость и силу
сквозняка.
В постового застеснявшегося
верю.
И не верю только в синие снега.
Потому что на снега
лучи насели!
Солнце малое
дрожит в любом окне.
И ручьи,
как молодые Енисеи,
рвутся к лужам —
океановой родне!
Все торопится,
шарахается,
булькает.
Настигает.
Остается позади.
Что-то будет.
Непременно что-то будет.
Что-то главное
должно произойти.
Спор
Различные песенки,
сиропом облитые,
одни
пишут
лесенкой,
другие —
лифтами.
О цветах,
о чайках,
облаках над ручьем.
А еще
чаще —
почти ни о чем.
И успехов
не видно,
и ругать
впустую,
будто смотришь фильмы
Киевской
студии:
все до точки оправданно,
ни холодно,
ни жарко.
Вроде бы
правильно,
а зрителей —
жалко…
И приходят ребята.
Глаза свои
щурят.
Не простые ребята —
зубасты,
как щуки.
Их уже очень много,
я их
узнаю —
от рожденья
помноженных
на Отчизну
свою!
Начинаются
жарко.
Начинаются
с крика.
Голоса их
мужают,
оперяются
крылья.
Говорят, чертыхаясь:
«Даешь
новизну!!»
Попадаются —
каюсь —
и они
на блесну.
Это больно —
поверьте,
если сами
не знаете…
Все впервые:
и ветры,
и вьюги,
и наледи!
Побежденная
трусость!
Друзья по судьбе.
Только б знать, что ты нужен
не только
себе!
Почему же,
скажите,
стало
этаким шиком
ждать
не новых
открытий,
а новых
ошибок?!
И
