я живу здесь, мои шансы равны нулю.
– И ты не можешь нас простить за это, верно? – Он покачал головой. – Мы с Сэм тебе все испортили.
– Кассандра – ребенок. А что ты можешь сказать себе в оправдание? – Она подошла ближе и села на соседнюю с ним диванную подушку, ровно посередине, и Гейбу подумалось, что работа с недвижимостью воспитала в ней глубинное чувство собственной территории. – Уже семь лет назад мы могли бы жить в собственном доме, если бы у тебя было, – в поисках подходящего слова она запнулась, – хоть что-то. Ты мог бы делать карьеру, а не топтаться на месте, и сейчас занимал бы хорошую должность. Я все надеялась, что ты очнешься и поймешь, что растрачиваешь силы зря. Тогда у нас был бы этот дом и, возможно, по-прежнему была бы дочь.
– У меня есть дочь, пусть даже она живет сейчас сама по себе, – резко возразил Гейб. – Она тебе не дом, не придает веса в обществе.
– Если бы тебе хватило ума повернуть свои заслуги на работе себе во благо, может быть, Кассандра и не стала бы бродягой, скитающейся по дырам, где обретается всякий преступный сброд…
– Думаю, все, чего ей хотелось – чтобы ее принимали здесь такой, какая она есть. А мне эта чертова работа никогда не была нужна. Это ты настаивала, чтобы я туда нанялся, а потом пришлось продаться им со всеми потрохами, чтобы оплатить все те вещи, которые тебе было необходимо иметь.
– А чем ты собирался заниматься вместо этого? – Кэтрин негодующе рассмеялась. – Быть художником? Кому на свете нужен еще один художник, особенно если его зовут некто Габриэль Людовик? Ты предполагал, что я смогу всех обеспечить, пока ты предаешься своей музе? Но ты и талант свой растратил. Помнишь, ты собирался посвящать искусству часть времени, вечерами и по выходным? И я не возражала; напротив, я одобряла твое хобби.
– Это было не хобби! – сказал он.
Она снова рассмеялась, отмахнувшись рукой от его слов.
– Теперь ты можешь сколько угодно обманывать себя, но ничем другим это быть не могло. Только один из двух миллионов становится известным художником. Все прочие влачат жалкое существование, складируя свои работы в так называемых галереях, или делают низкопробное порно. И на это стоит тратить жизнь? В качестве хобби занятия искусством, вероятно, пошли бы тебе на пользу. Но… – Она развела руками и оглянулась вокруг, – что-то я не вижу тут ни голографических арок, ни экодизайна, не вижу ничегошеньки, что смахивало бы на декоративное искусство, потому что ты так ничего и не создал. Ты все сидел и жаловался на свою работу, пока твой тоскливый голос не стал мне противен. Вот почему я всегда возражала против твоего ухода с работы ради искусства. Даже если бы ты и был тем самым единственным из двух миллионов, я знала, что ты не способен ничего довести до конца.
– Это все работа, – сказал Гейб, вдруг захотев все объяснить Кэтрин, если уж она решила уйти от него. – Работа отнимала слишком много энергии, для собственных замыслов ее уже не оставалось.
– Нет, – твердо возразила она. – Просто ты недостаточно сильно хотел. Иначе бы ты собрался и добился желаемого. И никакие обстоятельства тебе бы не помешали. Боже,
