снова оказаться в центре внимания, однако в то же время Понсонби воплощал в себе достоинство и озабоченность, нервозность и растерянность. Он оглядывал нас одного за другим, как будто в поисках идеального зрителя: доктору требовалось лицо, которое в конце концов даст ему один-единственный ответ на все его чувства. Понсонби улыбался как человек, мечтающий стать знаменитостью, но не одобряющий средства, которые для этого придется использовать.
– Леди и джентльмены Кларендон-Хауса, ввиду… ввиду преступления, имевшего место прошедшей ночью на пляже, о чем вы все знаете… или должны бы знать… я не говорю должны, но должны бы… эти представители власти меня… известили, что нам нанесет визит… инспектор из Скотленд-Ярда. – Представители власти представляли местную полицию. Понсонби кашлянул и продолжил: – Упомянутый инспектор намеревается допросить персонал нашего пансиона, в первую очередь тех, кто оставался здесь на ночь. Поэтому… принимая во внимание то уважение, которое мы испытываем к правосудию, прошу вас оказать инспектору содействие.
Фоном к этой долгой речи нарастал шепот наших комментариев. Мы вычеркивали себя или добавляли в воображаемый список для допроса – в зависимости от того, ночевали мы в Кларендоне или нет, и даже в первом случае находились такие, кто заверял, что ночью не покидал своей спальни, – ну и я в том числе – и призывал других в свидетели этого обстоятельства. Каковых, к несчастью, и быть не могло, потому что они тоже не покидали своих комнат. Понсонби и Уидон, весьма довольные, что ночевали по домам, пытались восстановить спокойствие. Кларендон бурлил, как котел. Сьюзи мне шепнула:
– Это похоже на… ну ты понимаешь… на… – Сьюзи, как обычно, перекладывала на чужие плечи нелегкую задачу выразить невыразимое.
– Похоже на скандальный подпольный спектакль, – договорила я, и продолжать мы не стали.
5
Люди из Скотленд-Ярда прибыли значительно позже, чем известие о них. Они как будто хотели заставить нас понервничать в ожидании. Служанке, открывшей дверь, пришлось пятиться, уступая дорогу двум агентам – одному в штатском, другому в полицейской форме. Первый был худющий и низенький, с густыми усами стального цвета и взглядом, какой мне не часто доводилось видывать: в нем была властная ясность и неестественная внимательность, а зрачки казались следами от уколов шприцем. Огромные уши торчали из-под полей фетровой шляпы. Руки он держал в карманах плаща, костюм был потрепанный. Но этот все пожирающий беспокойный взгляд забирал – и перетирал – тебя без остатка. Усы состояли из воткнутых в губу шипов, решительное выражение лица свидетельствовало о храбрости, превозмогающей боль. Сюда пришел закон – таков был смысл послания.
Медсестры, Понсонби и Уидон встретили агентов, выстроившись в шеренгу. Понсонби выступил вперед и протянул низенькому руку.
Тот ее не пожал.
– Я инспектор Огастес Мертон из Скотленд-Ярда. Это сержант Джеймсон.
Сержанта, который, как я и сказала,
