надо как можно скорее переводить на самостоятельное дыхание! – продолжали сыпаться требования.
Доктор замолчал и лишь кивал в ответ. Наконец требования закончились. В боксе повисла напряженная тишина. Врач было открыл рот, как уловил еле слышный шепот:
– Почему ее зрачки не реагируют на свет?!
– Не надо отчаиваться! – заторопился он, как будто боялся, что его снова перебьют. – Виро́нику только что вернули к жизни. Сейчас она находится в глубокой коме, но у нее есть три дня, чтобы выкарабкаться из нее.
– Почему только три?!
– Если мозг выжил, мы это увидим в первые семьдесят два часа.
– А если нет?!
– Не будем торопить события, – врач направился к выходу.
У дверей он обернулся:
– Да, мы поднимаем Виронику в палату интенсивной терапии.
Дверь хлопнула. Черная пелена непомерного горя окружила одинокую пару. Она пыталась затопить островок яркого света от операционной лампы, отнимая последнюю надежду на спасение в этом безжалостном океане жизни.
– Нет! Мир, ты не можешь быть так жесток! Чем мы провинились перед тобой?! – послышался шепот отчаяния.
Их руки слились.
– Родная, если ты меня слышишь, пошевели пальчиками!
Эта мольба повторялась все громче и громче, пока не превратилась в крик.
«Остановись! Твои попытки бесполезны, – пробился сквозь крик голос разума. – Вспомни курс реаниматологии!»
С наступившей тишиной весь ужас случившегося обрушился ледяной лавиной и смыл остатки надежды с крошечного островка света на полу. Все сразу же потеряло смысл. Вся житейская суета с ее ежедневными проблемами показалась никчемной.
– Любимая! Ради чего теперь жить?!
Вироника не отвечала. Ее безжизненные пальцы потеплели. Привычная синюшность ногтей куда-то исчезла.
«Ничего, сейчас ты отдохнешь и обязательно вернешься ко мне! – гладил он ее пальцы. – У нас есть целых три дня!»
Сидония знала, что эти любящие руки теперь всегда будут с ней. Они всегда будут заботиться о ней, что бы ни случилось. И пусть его снадобья ей не помогают, только бы он был рядом. Видеть его, касаться его, чувствовать его заботу – одно это придавало ей силы!
Когда Пэйтр понял, что сам не в силах поставить Сидонию на ноги, он обратился к знахарке, к той самой, что поведала ему о пленнице герцога.
– Плохие знаки, сестра! – вздохнула старуха. – Похоже, тебя опоили неведомым нам запирающим эликсиром и он подавил в тебе не только колдовскую силу, но и силу телесную!
– Что же теперь делать?! – с тревогой спросил Пэйтр.
– Здоровье мы ей вернем. Перед родной природой никакие заморские чары не устоят! А вот вернуть колдовскую силу, боюсь, не сумеем! Хотя есть способ, – она посмотрела на знахаря. – Проводи меня!
– Какой способ? – приподнялась Сидония.
– Время! Время все лечит, сестра! – обернулась старуха.
Знахарка оказалась
