в порядке? – крикнул мне вслед виновник торжества.
– Я? В полном! – я прошла мимо глазеющей очереди. Взяла лежащие в углу, неизвестно чьи, босоножки в стразах и надела на себя. В центр зала я возвращалась, чеканя шаг острыми каблуками.
– Ого! – Выкрикнул двухметровый лысый мужик. Он стоял в очереди первым, но сразу забыл, зачем.
– Э! Ты куда смотришь, – заорала его спутница, грудастая блондинка в розовом белье.
– Господа! – я похлопала в ладоши, – Кто-нибудь из вас знает, что такое любовь?
– Любовь или влюблённость? – крикнул неизвестно откуда взявшийся умник.
– Да какая к чёрту разница? – раздался второй голос. – Бред всё это!
– Тише-е-е-е! – скомандовала я, подняла вверх ногу и покрутила в воздухе сверкающей босоножкой. – Любовь и влюбленность – это огромная разница.
Опустив одну ногу, я тут же подняла вторую ногу и крутанула ей в воздухе. Стразы сверкали в свете уличного фонаря.
– Вы что, онемели? Говорите, раз начали! – лысый схватил нашу бутылку шампанского и глотнул.
– Влюблённость… Хм! Это импрессионизм.
– Ты рехнулась? Совсем мозги прогуляла?
– А ты смешной! – я притопнула ногой, впилась в лысого взглядом и подняла перед собой ладонь, как будто держала в ней бокал шампанского. – Представь! Я вижу мужчину, – бокал сделал круг перед его лицом. – Он мне безумно нравится. Безумно! Я его почти не знаю, но это не важно. Не имеет никакого значения! – я провела указательным пальцем по бедру, доставая воображаемую кисть. – Я беру краски и начинаю рисовать! la impresión! Ты меня понимаешь?
– Нет! – покачал головой лысый как под гипнозом.
– Я рисую мужчину! – я сделала пальцем-кистью несколько мазков в воздухе. – Он лишь моё впечатление. Выдумка! Какой он на самом деле меня не интересует. Я наслаждаюсь! Понимаете? Наслаждаюсь! – я покрутила в воздухе пальцами в красном маникюре. – Пульсирующие вибрации, искрящиеся чувства, лучики света не его коже. – Легкость! Едва заметная улыбка! И никакой глубины, никаких проблем. Только пастель! Нежный и сладкий зефир, – я замолчала и уставилась на лысого.
– Ну-ну… А любовь – значит реализм? Ведь так? – он прищурился и показал, что раскусил меня.
– Конечно, нет! – я расхохоталась и резко стала серьезной. – Это было бы безнадёжно скучно. Потом покрутила головой, щёлкнула пальцами и добавила, что любовь не может быть скучной! – Хватит умничать, говори уже! – вспылил он.
– В ней всё перемешано! Это модерн! И ещё чёрт знает, что!
Очередь глубоко вздохнула, а лысый отвернулся к окну и сделал вид, что ему надоело это представление.
– Смотрите же! – крикнула я и села на шпагат. Он подпрыгнул, его голова выехала вперед и застыла. Я продолжала, сверля его взглядом.
– Мужчина!
