плачу. И даже когда эту историю просто читают вслух, у меня слезы на глаза наворачиваются. По моему мнению, всякий, кого она не тронет, в душе меньше, чем человек.
Когда они допели, ненадолго воцарилась тишина. Все утирали глаза и хлюпали носами. А потом, выдержав подобающую паузу, кто-то вскричал:
– Про Ланре! Про Ланре!
Крик подхватили еще несколько человек:
– Да-да, про Ланре!
Отец криво усмехнулся и покачал головой. Он никогда не показывал неоконченную песню по частям.
– Ну, А-арль! – протянула Шанди. – Сколько времени ты ее уже варишь? Дай уж отведать!
Отец снова покачал головой, по-прежнему улыбаясь:
– Еще не готово. – Он наклонился и бережно положил лютню в футляр.
– Арлиден, ну хоть попробовать дай! – это был Терен.
– Ну да, ради Бена! Несправедливо же, что он все время слышал, как ты ее бормочешь себе под нос, и так и не узнает…
– Всем же интересно, чем вы там у себя в фургоне с женой занимаетесь, когда не…
– Ну спой!
– Про Ланре!
Трип мигом организовал из труппы скандирующий, стенающий хор. Мой отец упирался почти целую минуту, потом, наконец, наклонился и снова достал лютно из футляра. Все восторженно взревели.
Отец сел. Толпа тут же притихла. Он подстроил пару струн, несмотря на то что только что выпустил лютню из рук. Подвигал пальцами, извлек на пробу несколько негромких нот, а потом заиграл – так тихо, что я обнаружил, что слушаю, прежде чем понял, что песня уже началась. А потом к музыке присоединился отцовский голос:
Послушайте – я песню вам спою,
Историю давно прошедших лет,
О гордом Ланре, сильном, словно сталь,
О том, как меч его сверкал в бою,
Как бился он, как пал и вновь восстал,
Влеком любовью к собственной стране,
Он снова пал и скрылся в черной мгле…
Спою о Лире, о его жене —
По зову Лиры он пришел назад,
Пройдя через теснину смертных врат…
Отец взял дыхание и выдержал паузу с открытым ртом, как будто собирался продолжать. А потом расплылся в коварной ухмылке, наклонился и убрал-таки лютню. Люди взвыли и принялись канючить, однако все и так понимали, что им крупно повезло услышать хотя бы это. Кто-то грянул плясовую, и протесты утихли.
Мои родители танцевали друг с другом, ее голова на его груди. Оба с закрытыми глазами. Они выглядели абсолютно счастливыми. Если ты сумел найти такого человека, которого ты можешь обнять и закрыть глаза на весь мир вокруг, ты и впрямь счастливчик. Даже если всего лишь на минуту или на день. Когда я думаю о любви – даже теперь, много лет спустя, – я всегда представляю себе именно их, тихо покачивающихся под музыку.
Потом с моей матерью танцевал Бен. Двигался он уверенно и величаво. Меня поразило, как красиво они смотрятся вместе. Бен,
