если не хочешь – не ешь, – не стал переубеждать её Вааш. – Нам больше достанется.
Её губки обиженно надулись.
Вааш же ножом быстро снял с птиц кожу вместе с перьями, выпотрошил, промыл в ручье и срезал с тушек мясо тонкими ломтями. Завернув один ломоть в лист щавеля, он положил угощение в рот и прожевал его, блаженно щуря глаза.
– Вкуснятина!
Девочки посмотрели на него голодными глазами. От «деликатеса» не отказался никто, даже привереда Моаша. Одна нагиня, задумчиво прожевав свою порцию, заметила:
– Ничего так. Посолить, и будет самое то.
Вааш украдкой перевёл дух.
Птичек было всего две, а их десять, себя Вааш не считал, ограничившись одной порцией. Девочкам досталось по три ломтика. Наг успокоил себя тем, что хоть червячка заморили.
– Спать будем здесь, – распорядился он. – Прижимаемся друг к дружке, чтобы теплее было, и отдыхаем. И ещё. Я среди вас один мужчина, мне тоже нужно отдохнуть, чтобы иметь силы в случае чего с врагом драться. Поэтому вы все по очереди будете дежурить.
Нагини посмотрели на него круглыми глазами.
– Что не так, бойцы?! – гаркнул Вааш. – Знаю, тяжело. Зато потом будет легче. Вы уже у меня сейчас подаёте такие результаты, что у меня больше никогда не повернётся язык назвать начинающего бойца бабой: больно уж чести им будет много! Вас десять, поэтому каждая подежурит совсем чуть-чуть. Если услышите любой подозрительный шум, сразу будите меня. Ясно?
Девочки в разнобой закивали головами. Похвала придала им сил.
– Шарилла, заступаешь первая.
– Что делаю? – не поняла девушка.
– Первая дежуришь, – пояснил Вааш. – Моаша после тебя.
Та возмущённо сверкнула глазами, но ничего не сказала.
Тут неожиданно Виаша метнулась в сторону, и её вырвало.
– Что такое? – обеспокоенный Вааш поспешил к ней.
Похоже сырое мясо не пошло впрок. Нагиня обернулась и блекло улыбнулась.
– Ничего страшного, – сказала она. – Это от переживаний. Меня уже неделю рвёт.
Безумная мысль закралась в голову Вааша, и он аж похолодел. Ласково улыбнувшись, он как можно мягче сказал ей:
– Пошли поболтаем.
Девушка вскинула на него испуганный взгляд, но встала и двинулась за ним. Отползя на приличное расстояние, Вааш обернулся к ней и, не прекращая улыбаться, спросил:
– Виаша, скажи, никто из мужчин, что держали тебя в плену, ничего плохого не сделал с тобой?
Её глаза расширились, и она судорожно вцепилась в подол платья. Даже в сгустившейся тьме было видно, как побелело её лицо. Губы её затряслись, и она расплакалась.
– Я очень боялась! А он… он был таким жутким. Я позволила ему делать с собой всё, что он хотел. Он… он… в тот день, когда меня отдали им, со мной хотели сделать что-то ужасное. Но он передумал! Я лежала на камне, когда
