подумал и предложил:
– Я хочу, чтобы папа скорее вернулся с войны домой.
Он рассматривал точки и удивлялся:
– Как можно что-то писать, а потом по точкам читать? А кто придумал этот прибор? – спросил Ваня.
– Луи Брайль. В возрасте трех лет острым предметом он ранил свои глаза. И потом полностью ослеп. Вот он и создал систему письма и чтения для слепых всего мира. Он работал в Париже, обучая незрячих. Жил он в прошлом столетии с 1809 по 1852 год. Этот прибор назван его именем: прибор Брайля для письма слепых. Слепые всего земного шара с благодарностью помнят о нем.
Ваня внимательно выслушал и попросил:
– Ты подари мне этот листок на память. Я сохраню его, друзьям покажу и расскажу об этом французе.
Война разделила мою жизнь на «до» – счастливую, и на «после» – трудную. Поэтому я не люблю читать книги о войне и смотреть военные фильмы.
Мой спаситель был со мною в партизанском отряде, расположившемся в лесу, перелетал через линию фронта на самолете У-2, несколько месяцев находился со мной в госпитале, десятки лет служил мне как рабочий инструмент. Теперь он хранится в музее истории школы слепых и слабовидящих в Санкт-Петербурге.
© Андреева Т., 2020
Мария Амфилохиева
Семь чудес блокады
Поэма
Вступление
Эта тема ко мне подступала,
Окружала, брала на измор,
Поднималась подобием вала
И, нацелясь, взглянула в упор.
Может, в генах заложено прочно?
Снимки блеклы, рассказы тихи.
Я войну не видала воочию,
Но об этом пришли мне стихи.
На Четвертой Советской виденье —
Ледяной фейерверк сквозь туман…
Мне четыре лишь было с рожденья,
Но я помню во дворике кран.
Углового зеленого дома
Вижу: ребра разрыв обнажил.
Мне откуда-то так все знакомо,
Будто я из тех лет старожил.
Но не ужасы и не увечья
Привлекают вниманье мое —
Повседневное и человечье
Непростое житье-бытье.
То, что в нем оказалось сверхпрочным
И в аду невозможных лет
Самой темной блокадной ночью
Приносило надежды свет…
Может, и правда – чудо,
Вера: поможет Бог.
Спорить ни с кем не буду,
Зная один итог:
Выжили в Ленинграде
Бабушка, мама моя.
Памяти этой ради,
Строки слагаю я,
Словно венки – к пьедесталу,
Словно цветы – к обелиску.
Время коснуться настало
Памяти смутной, неблизкой —
Мифам семейным в угоду,
Тронутым патиной страха…
Знаю, не в ногу, не в моду,
Строй нарушая, с размаха
Таинств касаюсь сакральных….
Можно ли речью досужей
Так
