на своей земле до объявления самых плодородных участков священными рощами, чтобы не платить налогов. И с этими ее действиями Цицерон вполне свыкся. Чего он не мог простить ей, так это того, как она обращалась с бедняжкой Туллией, которая имела все основания жаловаться на своего мужа Публия Корнелия Долабеллу. Но Теренции не было до этого дела! Если бы Цицерон не знал, что у Теренции нет иных чувств, кроме алчности, он мог бы заподозрить, что она сама влюблена в Долабеллу. И потому выступает вместе с ним против собственной плоти и крови! А Туллия все хворает после потери ребенка. «Моя девочка, моя дорогая!»
Так думал Цицерон, но он, конечно, не смел высказать многое из этого в письме к Долабелле. Долабелла был нужен ему!
К середине календарного сентября (совпавшей с началом лета) флотоводец Коркиры созвал небольшой совет.
В свои неполные тридцать два года Гней Помпей был очень похож на знаменитого отца, хотя его золотые волосы имели более темный оттенок, а глаза были скорее серыми, чем голубыми. И нос больше походил на римский, чем у Помпея Великого. Командование легко давалось ему. Унаследовав организаторские таланты родителя, он без труда управлялся с дюжиной флотов и многими тысячами моряков экипажа. Чего у него не было, так это отцовского комплекса неполноценности и его чрезмерного самомнения. Мать Гнея Помпея, Муция Терция, была аристократкой со знаменитыми предками, поэтому темные мысли о неясных пиценских корнях, которые так мучили бедного Помпея Великого, никогда не приходили в голову сыну.
Присутствовали только восемь человек. Сам Гней Помпей, Катон, трое Цицеронов, Тит Лабиен, Луций Афраний и Марк Петрей.
Афраний и Петрей командовали легионами Помпея Великого много лет и даже управляли за него обеими Испаниями, пока Цезарь не выгнал их оттуда в прошлом году. Уже поседевшие, они оставались солдатами до мозга костей, ибо годы не властны над теми, в ком жив воинский дух.
Прибыв в Диррахий как раз перед отплытием транспортов на Коркиру, они, естественно, последовали за Катоном, радуясь предстоящей встрече с Лабиеном, тоже уроженцем Пицена.
Они привезли с собой новости, которые очень порадовали Катона, но повергли в уныние Цицерона. Новая оппозиция Цезарю формируется в провинции Африка, где наместничает республиканец. Юба, царь соседней Нумидии, открыто вошел с ним в союз. Поэтому всем уцелевшим под Фарсалом надлежит плыть туда, прихватив с собой столько войск, сколько будет возможно.
– Что слышно о твоем отце? – глухо спросил у Гнея Помпея Цицерон, сидевший между братом и племянником.
Он испытывал ужас при мысли о необходимости тащиться в провинцию Африка, когда он так мечтает о возвращении в Рим!
– Я отправил письма в полсотни разных мест по восточной стороне Нашего моря, – тихо ответил Гней Помпей, – но до сих пор не получил ответа. Вскоре попытаюсь еще раз. Есть информация, что он ненадолго остановился на Лесбосе, чтобы встретиться там с Секстом и мачехой, но, видно, письмо мое с ним разминулось. Ни от Корнелии Метеллы,
