спрашивает она, а я говорю: «Я думал, у меня есть платок, но похоже, нет».
Я выехал обратно на дорогу. Она посмотрела на меня – я смотрел на дорогу, но чувствовал, что она на меня смотрит, – и сказала: «Спасибо».
Я отвез ее домой. Она живет на севере, там же, где большинство черных, ты знаешь, где это. Так себе райончик, примерно как мой. Когда я притормозил у ее дома, куча детей крутилась на крыльце и вокруг.
«Ну вот», – сказал я, немного нервничая. Учитывая, как она хваталась за дверь по пути сюда, сейчас она что-то вообще не торопилась вылезать. А может, мне показалось. Может, она устала столько плакать.
Дальше вокруг моей машины столпились все эти черные ребята. Какой-то огромный парень открыл дверь и вытащил ее и сказал: «Что такое, Конни? Что случилось?»
По ней было видно, что она плакала.
А дальше они открыли мою дверь и вытащили меня. Как будто сотня черных лиц разом уставилась на меня. Наверное, их на самом деле было человек двенадцать, но казалось, что сотня. Я просто стоял, прижавшись спиной к машине. Да, чувак, перетрусил я знатно. Да еще девчонка эта снова расплакалась и не могла ничего сказать.
Майк замолчал. Он уставился куда-то в пустоту и когда снова заговорил, стал рассказывать медленно, как будто заново переживал тот вечер.
Огромный чувак подошел ко мне.
«Ты обидел ее, белый парень?»
«Нет», – сказал я, и вышло не очень-то громко, так что я откашлялся и повторил: «Нет», – и вышло так громко, как будто я кричал.
Было очень тихо, слышно было чей-то телек с другого конца улицы, и как лает собака в квартале от нас, и как всхлипывает Конни. Я слышал даже, как колотится мое сердце. И тут огромный чувак говорит тихо-тихо: «А что если мы тебе не поверим?»
Я так испугался, что чуть не заревел, и сказал: «Спросите ее, просто ее спросите».
Он посмотрел на нее через машину и спросил: «Конни, что мне сделать с этим белым пижоном?»
И нежно-нежно – голос у нее был очень нежный, прямо как ее глаза, – она сказала:
«Убей белого ублюдка».
Ну и им это почти удалось.
Наступило долгое молчание. Майк, похоже, забыл, что я его слушаю. Потом он глубоко вздохнул.
– И вот так я сюда и попал. Наверное, я и правда туповат, как говорит мой старик, потому что я всё равно так и не стал ненавидеть черных, особенно Конни. Я даже почти понимаю, почему она так поступила. Почти.
Я покачал головой.
– Это полный отстой, жаль, что с тобой такое произошло.
– Это точно, – донесся у меня из-за спины голос Марка. Он стоял в дверях, уж не знаю, как долго.
– Пошли, Брайон, – сказал он. – Вот твои комиксы, – и он кинул пару комиксов про монстров на кровать Майка.
Пока мы шли к лифту, Марк сказал: «Я склонен согласиться с его стариком, он и правда дурак».
– Ты считаешь? – спросил я. Я всё думал об этой
