– это что?
– Отвали со своим эзельгофтом…
– Вася?
– Эзельгофт – кованное или сварное кольцо, соединяющее стеньгу мачты с мачтой.
– Теперь ты понял, курсант Сысоев, кто моряк, а кто косит под моряка?
– А где ты видел на «Советском Союзе», например, стеньгу? – захохотал Утак.
– Он ничего не понял, – Сорокин посмотрел на Сысоева, как на пустое место.
– Пошли, Валера, – сказал Рогов.
– Э, э, а что я должен понять? – заволновался Утак.
– Подрастешь – поймешь, – сказал Сорокин.
– Уроды, – поддел ногой камешек Сысоев. – Эзельгофт они знают… Подумаешь…
И пришла весна. До выпуска оставалось чуть больше месяца. На очередных занятиях в класс вошел сияющий замполит.
– Во, лыбится… – шепнул Воронов Васе, – наверняка сообщит какую – нибудь гадость.
– За ним не заржавеет, – согласился Вася.
– Прошу садиться, товарищи курсанты, – добродушно предложил замполит.
– Сияет, как новенький пятак, – тоскливо сказал Воронов.
– Наше сегодняшнее занятие будет носить необычный характер. Я вам зачитаю предварительное распределение по судам Дальневосточного пароходства. Впрочем, оно и окончательное, – добавил он, усмехнувшись. – Итак, Рогов, Воронов – «Бухара».
Класс ахнул.
– Вы чем – то недовольны? – ласково спросил замполит. – Нет? Тогда пошли дальше… Сорокин, Князев – «Мария Ульянова», Сысоев, Тарасенко – «Советский Союз»…
На перемене Утак подошел к Рогову.
– Ну и как, съел?
– А что случилось? – спросил Вася. – Чему ты
радуешься?
– Чего же мне не радоваться… Ты – такой весь умный, спортсмен, весь в «пятаках» и на «Бухару». А я баран, по – твоему, и на «Советский Союз».
– Так еще не вечер, Утак, еще не вечер…
– Как ты меня назвал?
– Ты еще глухой к тому же…
– Завянь, Утачина, – сказал хмурый Воронов, – не заводи меня.
Прозвеневший звонок прервал беседу, грозившую перерасти в побоище.
– В кубрике поговорим, – мрачно сказал Воронов. – Будем говорить долго и… больно.
– Да стоит ли перед выпуском наживать себе неприятности… – сказал Вася.
– Ты думаешь? – спросил Воронов.
– Конечно.
– Пугануть – то можно, а то совсем зарвался товарищ.
– Ну, если пугануть…
А в середине июня по школе прозвучал «большой сбор» и ротные засуетились, забегали, выводя курсантов на плац. Через десять минут вся школа стояла на плацу ровным черно – голубым квадратом.
– К чему бы это? – шепнул Вася Сорокину, с которым стоял рядом.
– Я знаю не больше твоего, – ответил Валера.
– Ускоренный выпуск?
– А кто его знает…
