«Секстаны» – пять. А на кой простому матросу секстан, я вас спрашиваю? Мало вам? Я не знаю… Ходят и не видят. Ворон в свою дудку дует, Князь в картишки перекидывается с Цыганом. Сорока корову мечтает купить. Флотские называются… Тьфу!
– Утак, как всегда, умножает на десять, – веско сказал Витя Князев. – Ходи (это Цыгану). Двадцатый век, что вы хотите… Реактивные самолеты летают, телевизор изобрели, а мы всё котлы изучаем: бери больше, кидай дальше. Плановая замена оборудования на более совершенное. И нечго народу голову морочить. Не вижу никаких оснований для паники. По – любому, если, что – то и изменится, то не для нас. Недоумков, вроде Утака, выпустят, а наберут более умных. Такие дела…
– А что? – Рогов потянулся. – Я бы остался. Механик – это не моторист.
– Вот, – Князев зевнул, – Васю оставят, а Утака на «Бухару», уголек в топку кидать. Вася – голова,
а Утак – пень.
– Да пошли вы… – обиделся Утак. – Тоже мне умники… Будто не ты, Князь, вчера пару схлопотал по истории.
– Салага ты, Утачёк, – добродушно сказал Князев. – Я на грудь исторички загляделся. Такая баба, ух… Ты, Утачек, в этих делах ничего не понимаешь, а я уже пробовал кое – кого… Так что заглохни со своей «парой». Через месяц она мне одни «пятки» ставить будет.
Утак брезгливо высунул язык, показывая полное отвращение к «этому делу».
– Я же говорю – салага, – усмехнулся Князев.
Кубрик зашумел. Конечно, Утак, наплел с три короба, но очевидных перемен не заметить было невозможно. И сначала все воспринималось, как нормальное явление, но с высказыванием Утака, дело принимало иной оборот и глаза, как бы раскрылись. А что?.. Может, что – то и будет.
– Князь прав, – Валера Сорокин отошел от окна. – Ничего нового в школе не намечается. Все – таки 1958‑й год на дворе. Техника меняется. Спутник, вот, запустили… А что новые учебники завезли и оборудование, то, думаю, тем, кто будет после нас, просто увеличат срок обучения. Может на год. А нас… – Валера улыбнулся, – на следующий год в любом случае выпустят. На флот приходят новые суда, кадров нехватает, так что на флот, мужики, на флот…
– Логично, – заметил Князев. – В точку.
– Четвертая рота! – внезапно раздалось в кубрике. – Опять базар? Отбой не для вас? Всем в койку и активно сопеть носами.
– Приперся, ботало… – пробурчал Сорокин, ныряя под одеяло.
– Я, между прочим, все слышу, – сказал замполит (он был дежурным по школе), – и кое – кому это замечание боком вылезет. «Бухара», будьте уверены, обеспечена. Я позабочусь. Отбой!
Когда двери закрылись за дежурным, Князев заметил:
– Зря, Валера, помолчать не мог? Правда, еще направит на «Бухару» – так лучше на каторгу.
– Да пошел он… – тихо сказал Валера.
«Бухара» – последний пароход на твердом топливе, доживала свой век на рейсах между Владивостоком и Находкой. Об этом пароходе ходили разные слухи – один
