с утра забирались на самый верх крутой сопки, подступавшей чуть ли не к самым стенам нашего временного приюта, и там на верхотуре загорали на обомшелых известняковых глыбах. А когда становилось особенно жарко, залезали в тенистые щели небольших гротов, чтобы немного охладиться. Но на какое-то время и наша троица распалась: Володя и Иван нашли себе временных подруг и тоже стали стремиться к уединению. А меня, честно скажу, нисколько не трогали в тот момент все эти случайные увлечения, видно, голова была забита совсем другими проблемами, и я на время примкнул к таким же принципиальным «уклонистам». Правда, было их немного, но они были, и мы с азартом, достойным гораздо лучшего применения, целыми днями резались в домино, перемежая иногда эту увлекательную игру в «козла» задумчивым уединением за шахматной доской.
Но однажды утром, сразу после завтрака, прозвучало неожиданное объявление: желающие могут перезаключить договор для работы на Камчатке – приглашают на предприятия тралового флота и только исключительно мужчин. Здесь уж я был в первых рядах, и со мной записались на Камчатку и Володя с Иваном, тут же забыв о своих временных подружках. Как и многие другие парни и мужчины. Се ля ви, однако, как говорят французы…
…Утреннее солнце из-за восточной гряды сопок только что с детским любопытством заглянуло в Авачинский залив и безмятежно улыбнулось. Там сонные ещё волны с лёгким шелестом ласкали мокрый песок, а на чуть колеблющейся изумрудной поверхности залива в убаюкивающей лёгкой зыби дремали белогрудые чайки. И нигде ни единой души: ещё спал на ранней летней зорьке маленький посёлок, и его жители в полудремотной неге досматривали самые сладкие сны. Кроме одного человека, который медленно шёл по песчаному пляжу, зябко поёживаясь от бодрящей прохлады. И этой ранней пташкой был не кто иной, как я собственной персоной.
Лишь сутками раньше грузопассажирский пароход «Азия» пришвартовался к причалу Петропавловска, где мы, новые работники Тралфлота, и сошли на камчатский берег. К вечеру на буксирном катере нашу группу доставили в бухту Большая Лагерная с одноимённым посёлком на берегу и поселили в одной из двух просторных палаток недалеко от причального пирса. Угомонились вновь прибывшие далеко за полночь, но мне почему-то не спалось, и я ещё долго крутился под одеялом на свежих простынях и не мог сомкнуть глаз. А чуть забрезжил рассвет, как я уже был на берегу: очень уж не терпелось поскорее познакомиться с новым местом моего обитания на этой далёкой окраине, где мне суждено было родиться.
Однако первое впечатление оказалось не из лучших: видно, зябкая тишина и безлюдье на пустынном берегу, замытый в песок почти под ватерлинию накренившийся фанерный корпус грозного когда-то боевого катера «Морской охотник» и безмолвные сонные чайки на зыбкой воде – всё это вместе взятое не вселяло в душу приятных эмоций, а, наоборот, даже как-то вопреки ожиданиям, настораживало смутным холодком
