вот, думаю, теперь ты научишься правильно вести себя с теми, кто старше и умнее тебя, – удовлетворенно произнес Апанг, заправляя ремень в штаны. – Отпусти его, Тьрук.
Тьрук разжал руку Викрама, и мальчик почувствовал резкое облегчение. Он медленно поднялся на ноги и принялся отряхивать от пыли майку и шорты. Апанг со своими дружками в одно мгновение куда-то исчезли, забрав велосипедные камеры и пять риелей.
Отряхнувшись, Викрам уныло побрел домой. Как ему теперь объяснить родителям, куда делись деньги и почему он вернулся с пустыми руками? Ведь не рассказывать же им позорную правду…
Пройдя несколько метров по пыльной дороге, мальчик остановился и прислонился к росшему возле обочины толстому стволу бамбука. Из его глаз обильно полились слезы, которые он с таким трудом сдерживал, пока над ним издевался Апанг.
Глава пятая
Раннее утро в Пномпене в разгар жаркого сезона показалось Вадиму невероятно свежим и приятным. Разогретый тропическим солнцем город за ночь постепенно остывал, и к рассвету воздух становился даже чуть прохладным. Всего за две недели пребывания в тропиках Вадим так привык к изнуряющей камбоджийской жаре, что в тот момент даже начал зябнуть.
Центральные улицы были пусты, город еще не проснулся. Вадим стоял под тусклым уличным фонарем возле Центрального рынка и ждал автобус, который должен был отвезти группу журналистов в приграничный город Свайриенг.
Автобус должен был подойти к половине шестого утра, но Вадим пришел к условленному месту заранее. Он вообще был очень пунктуален и терпеть не мог опаздывать. К тому же строгий патрон Шахов все время повторял ему, что журналистика требует точности во всем и что «если журналист постоянно везде опаздывает, то пусть идет работать сторожем в зоопарке».
Через несколько минут, когда солнце уже готовилось выползти из-за горизонта и бросить свои первые лучи на город, чтобы постепенно раскалить его изнуряющей жарой, Вадим увидел переходившего через дорогу толстенького лысеющего человечка лет сорока пяти. Он сразу узнал болгарского журналиста Бокова, с которым Крижевский бегло познакомил его на приеме у принца Сианука. Тогда Боков показался Вадиму очень ворчливым и занудным малым, который постоянно переводил разговор на критику американских властей и «загнивающего капитализма».
Боков узнал Вадима и крепко пожал ему руку. Он говорил по-русски весьма свободно, но с сильным акцентом.
– О, я вижу, вы тоже ранняя пташка! – улыбнувшись, сказал он.
– Да, я решил прийти пораньше, не люблю опаздывать, – ответил Вадим.
– О да, да, я тоже терпеть не могу опаздывать… Сейчас довольно холодно, однако.
Боков поплотнее закутался в свой широкий серый пиджак и поправил большие очки, сползавшие на кончик его крупного носа.
– Я очень хочу посмотреть, что там делается, – сказал он. – Эти южные вьетнамцы совсем не имеют совесть.
