ее держать на поводке, иначе последствия ее стараний могут быть непредсказуемыми.
– Я не знаю, откуда у нее деньги, – ответил он, – я не знаю, была ли она замужем вообще. Даже то, что у нее другое имя – для меня откровение. Единственное, что я знаю наверняка – это то, что она не стеснена в средствах и у нее есть весьма влиятельные дружки. Впрочем, я не вхожу в круг ее близких друзей и не пользуюсь ее расположением и доверием. Она иногда пугает меня тем, что залезает в мои мозги и копается в них, оставаясь в тени. И это наталкивает на некоторые размышления.
– И они не беспочвенны, – подхватила Нэнси.
Рой удивленно вскинул брови, его выжидательный взгляд желал ответа. Нэнси поняла, что ляпнула лишнее. Теперь нужно выкручиваться, но Рой не такой дурак, чтобы не понять, что их связывает еще что-то более серьезное, чем обычная женская неприязнь.
– Мой муж бывший военный, – осторожно начала она. – Кажется, они работали вместе с Лаурой, но не рядом, а на разных объектах. Они знали друг о друге понаслышке, через общих знакомых. Но тогда больших денег у нее не было.
Она замолчала и решила больше ничего не говорить. Джо Диман не любил вспоминать о своей прошлой службе.
– Вон оно что, – протянул Рой. – Тогда многое становится ясным. Я советую тебе поговорить с Сарой. Это единственная женщина, с которой Лаура дружит. Вполне вероятно, что она знает еще кое-что. Поговори с ней, поболтай, выпейте по рюмочке и так, между прочим, расспроси, почему ее не видно в последнее время, и что она сейчас делает. Уж с Сарой она наверняка держит связь. А там подумаем, как тебе познакомиться с Томми. Вдруг он натолкнет тебя на какую-нибудь мысль.
Рой зевнул. Ему поскорее хотелось выпроводить Нэнси, но она и не думала убираться. Еды, привезенной ею, хватало на несколько дней, и, по-видимому, она рассчитывала задержаться здесь подольше.
«Черт с ней, – подумал Рой, – бабе надо насытиться, а я хорошо умею делать свое мужское дело. За пару дней ничего не случится, мир не перевернется. Зато я утолю Нэнси досыта и привяжу ее к себе, как собачонку, пока мне это нужно. А там будет видно, что с ней делать».
Нэнси уже снова лежала в постели, заманчиво откинув край одеяла, из-под которого торчала ее голая нога.
– Иди ко мне, Рой, – позвала она его. – Я ужасно хочу тебя.
Она скользнула рукой по его бедру и опустилась вниз… Они катались по постели и, как бешенные, переплетались руками и ногами, меняя позы и кусая друг друга до крови. Нэнси то кричала, то стонала, а он, то нежный, то грубый мял, тискал, катал и ломал ее тело, выжимая из себя и из нее все, что можно.
Нэнси была неистощима. Она выматывала Роя, не давая ему никакого передыха. Его губы были обкусаны. Грудь и спина со следами ее ногтей, а низ живота болел от ее цепких пальцев. Она опустошала его, и он чувствовал себя уставшим и разбитым. Нэнси была довольна. После стольких лет одиночества она нашла то, что искала, и теперь не могла упустить своего. Она намеренно истощала Роя. Он не мог теперь принадлежать никому,
