а эту особенно, Людочка переносила молча.
– Сволочь!.. Всю душу ты мне вымотала! – вдруг закричал Ленька. – Иди сюда, бить буду!
Глубоко оскорбленное мужское чувство, порядком подтравленное полуголой Нинкой и оглушенное самогоном, требовало выхода. Но только слов было мало…
Ленька пнул ногой стул. Тот упал на бок. Ленька пнул его еще раз. Стул с грохотом, задевая по пути все, что только можно, отскочил в сторону.
– Писательница!.. Творческая личность, понимаешь! – бушевал Ленька. – А в доме жрать нечего!.. Огурцами с грядки питаюсь, как заяц приблудный! Я тебе что, бык, чтобы и дома и на работе за двоих пахать?!..
Дверь в спальню под огромным кулаком затравленно пискнула и чуть подалась во внутрь.
– Ты хоть копейку домой принесла, а?!..
Вообще-то, Людочка работала учительницей в начальных классах. Но ее зарплата составляла только десятую часть Ленькиной. О ней частенько забывали, планируя ближайшие расходы.
– А рожать за тебя кто будет, тоже я?!.. Дура никчемушняя!!.. Выходи!
Кулак снова опустился на дверь. Та стала ниже и перекосилась на один бок.
Ленька вдруг понял, что еще одно усилие и дверь разлетится в щепки.
Он замер и медленно опустил кулак.
– Выходи… – голос Леньки звучал все также грозно, но вдруг стал значительно глуше. – Все равно бить буду!
Тоненькая и хрупкая Людочка была только на год моложе Нинки. Но рядом с ней она казалась подростком. У Людочки были огромные голубые глаза и тоненькая шея.
– Симулянтка!.. Кровососка несчастная!..
Дверь сама, без малейшего усилия со стороны Леньки, движимая лишь легким сквозняком, вдруг стала открываться.
Ленька притянул ее к себе мизинцем за ручку.
– Выходи, кому говорю!
В спальне снова горько всхлипнули… Потом еще и еще раз.
Ленька сунул в щель между дверью и косяком подвернувшееся под руку полотенце и прижал ее…
– Последний раз по-хорошему говорю, выходи!
Тихий плач Людочки начался с детского «Ой, мамочка!..».
– Сволочь малохольная!..
Ленька попятился от двери. Он споткнулся об опрокинутый стул и, едва не потеряв равновесия, обрушился на диван.
– Заткнись!
Ленька запустил в стену подушкой.
Плач в спальне стал чуть громче и значительно безысходней.
– Да заткнись же!.. – Ленька сдавил руками голову, чтобы не слышать его. – У меня скоро крыша от тебя поедет!
Уши под широкими ладонями горели жарким пламенем. Ленька завалился на бок. Он вслепую нашарил вторую подушку и накрыл ей голову.
– Господи, что же я с такой дурой связался?!.. – на мгновение перед его мысленным взором снова промелькнуло пышное тело Нинки. – Все бабы, как бабы, а эта… Ну, вообще!.. Господи, да за что ты меня так, а?!
Вопль Леньки из-под подушки звучал не менее трагично, чем тихий женский плач в спальне.
– Все равно
