телефон у Сашки бесшумный, с виброзвонком. Ожил телефон. Вытащил его Сашка, но включить не успел, догадался кто звонит… Охотники! Телефонный номер этот только жена знала да рыжий Толик. Завалили они, значит, на пару кабана и теперь интересуются, не пора ли с него паленую шкуру драть. Если молчит Сашка – значит, пора. По расчетам выходило, что у Бога теперь Сашка. А туша его на земле. Что ж добру зря пропадать, спрашивается?.. Для того и валили его на любимой тропке… А туша – не душа, она денег стоит.
Заскрипел Сашка зубами от внутренней боли, голову руками обхватил… Да разве же есть на свете такая кара, которая этим псам-охотникам все с лихвой вернет?! На куски их порвать – мало будет! Куски кровавые в землю втоптать – и этого мало!..
Говорят, у кабана глаза так устроены, что он неба видеть не может. На желуди в траве любоваться – сколько угодно, а вот небо только тогда ему в зрачки сверкнет, когда кабана в схватке на спину опрокинут. Ударит его в самое сердце небесно-синий свет больнее любой раны: смотри, туша кабанья, отгуляла ты свое!.. Отликовала ты, груда мяса, и брызнула из тебя мелкими каплями в разные стороны жизнь. Точка!.. Уступи другим сытное место под солнцем.
И все?!..
Один предел человеческой ненависти и боли положен – полная пустота. Горит душа, выжигает все и вся вокруг. Тьма и снова бездна!.. Затупилась свинцовая, алая от накала злость, черной окалиной покрылась. Застонал Сашка, кулаки сжал… Нет же, нет!.. Вперед бежать нужно, крушить все, копытами топтать, рвать-рвать-рвать!.. Но сверкнула небесная синь в глаза и уже нет почему-то прежней всепожирающе жадной жажды мести.
Все в человеке – мясо, а глаза?.. От тьмы куда спрячешься?
Выгорела душа… Вспыхнула как спичка – и погасла.
Снова застонал Сашка, словно с тоской назад оглянулся. Где жизнь?.. Куда ушла?.. Почему снова тьма вокруг?.. Себя ребенком вспомнил: маленьким был, любил Сашка бабушке голову на колени класть. Та его по макушке гладит и с улыбкой приговаривает: «Ты мой разбойник маленький… Ты мой котенок глупенький». Хорошо тогда было – тепло, чисто, светло… И мир детский таким же казался. Не было в нем ни ужаса, ни ненависти, ни пустоты, а только огромное и чистое небо над головой. Вечное небо, не переходящее… Но давно кончился этот мир, а сейчас уже и сам Сашка. Доигрался, кабан…
Опять зазвонил телефон. Но уже не дернулся Сашка, не заледенел от всепожирающей злости на своих убийц, а просто смотрел на телефон и слушал. И другое он слышал, бабушкино далекое: «Ты мой маленький… Ты мой глупенький».
Права была бабушка – обманули внука Сашеньку. И всегда обманывали… Не тот побеждает, кто играет по правилам, а тот, кто создает эти правила. И не просто создает, а втискивает их в людские души.
«Ты мой маленький… Ты мой глупенький».
Все, кабан!.. Крапленой колода жизни оказалась. Мсти, не мсти, а все равно теперь вокруг только тьма и бездна. Кончились чужие правила, кончилась и сама жизнь. Но почему дорога вдруг длиннее самой жизни оказалась?.. Куда теперь пойдешь?..
Всхлипнул Сашка, нос ладошкой вытер…
«Ты
