это айсберговое сооружение «Семьдесят лет советского цирка». Правда, отмечают день цирка в августе.
– Лучше назвать «Советским метеорологом», но это, кажется, в марте, никак не подходит. Хотя в этот же день отмечают Всемирный день безработных.
– Пошли на встречу с хозяином, он решит, кого как назвать и куда отправить, – Шансин махнул рукой в сторону дачи.
Со стороны дома огород выглядел удручающе, широкая полоса пахоты вздымалась вверх, а перед ней зияла громадная яма, в которую уже набралась весенняя вода.
– Видите, бассейн не надо рыть, – Тарабаркин пытался найти себе оправдание.
– Угу, – мрачно согласился с ним Драперович, – могилу тоже не надо копать.
– Что, так в воду и опустите? – взвизгнул Санька.
– Не волнуйся, тебе скоро будет всё равно.
Машина подкатила к калитке. Из старенького уазика вылезла дородная Михайловна, председатель сельсовета, за ней появился Георгий Илларионович, дальше появилось ещё с пяток деревенских, в том числе суматошный секретарь с пухлой папкой, обтянутой рубиновым бархатом.
– Где же наши молодые? – пробасила Михайловна, но когда вышли Зося с Паулем, она увидела сооружение в огороде и замерла, раскинув руки. Зося потянулась к ней, обняла, но Михайловна ошалело спросила, не обратив внимания на невесту: – Это что за безобразие?
Зося испуганно отпрянула от неё, а Пауль проворчал:
– С каких пор свадьба стала безобразием?
– Я не про вас, а вот про это, – она кивнула в сторону огорода.
Молодожёны повернулись и увидели вздыбившийся огород, перед ним зияла громадная яма, у края которой столпились смущённые мужики. За их спинами прятался Тарабаркин.
Хозяин дачи остекленел и не мог произнести ни слова.
Глава сельсовета глянула на него, взяла за руки, тряхнула и прикрикнула на мужиков:
– Воды тащите, как бы удар не хватил нашего полковника.
– Какой воды! – прорезался Тарабаркин. – Водки давайте, как-никак свадьба, событие нечастое. А это, – он кивнул на изуродованный огород, – можно сказать, наш подарок. Очень похож на Тадж-Махал, правда, там падишах его построил в память об умершей жене, а мы во здравие.
– И кто же такой у нас умелец, такое чудо отмахал? – председательница с хваткой опытного следователя принялась допрашивать.
– Знаю я одного падишаха, – прорезался голос у полковника, – он теперь у меня будет за вечного ефрейтора на кухне полы драить по пятнадцати раз на дню.
– Я с вами, Георгий Илларионович, категорически не согласен, – закудахтал старым петухом Санька. – Можно сказать, я к вам с открытой душой, с благими намерениями, соорудил достопримечательность, украшение посёлка, теперь к вам потянутся туристы, за деньги будем показывать…
– Да я тебя… – поперхнулся от злости полковник.
– Рукоприкладство неуместно и не конструктивно, – испуганно заметил Видлен,
