лёгкая горечь какой-то непонятной потери, но это будет потом, ближе к осени, а сейчас самое приятное – ожидание каникул.
– Скворец, – шепнул Арик, – ты куда летом со стариками намыливаешься?
Юрка неопределенно махнул рукой:
– Тут намылишься, как же! У матери отпуск в феврале, а батю, как всегда, на уборку в Казахстан до осени загонят. Буду с пацанами на речку ходить…
– А мои в Крым собираются, – Арик усмехнулся. – Говорят, надо ребёнку море показать.
– Ого, ребёночек! – хрюкнул Юрка на весь класс и воровато оглянулся на учителя истории Моисея Захаровича.
– Тише, ребята, – устало постучал тот карандашом по столу и, как бы оправдываясь, прибавил: – Понимаю, шестой урок, тяжеловато, но вы потерпите до звонка…
Нового материала по предметам уже не проходили, только повторяли и подчищали хвосты, а кое-кто из учителей, к восторгу ребят, откровенно тянул резину. Но на уроках Моисея Захаровича всегда было интересно, даже когда разговор заходил, казалось бы, о вещах обыкновенных. Вот и сегодня он неожиданно заговорил о… школьном краеведческом музее.
Музей помещался на втором этаже, рядом с пионерской комнатой, и в него никто никогда не ходил, разве что по обязанности. Да и что там смотреть: фотографии знатных земляков, осколки мин и ржавые гильзы, подобранные следопытами на местах былых боёв, бивень мамонта, похожий на трухлявое бревно, горсть старых монет царской чеканки да разбитая партизанская рация, переданная на вечное хранение из областного краеведческого…
Моисей Захарович с жаром говорил:
– Хочется сделать музей занимательным и не безликим, чтобы в него было действительно интересно приходить. Но как? Давайте подумаем вместе. История нашего края – вовсе не сухое изложение событий, это история жизни людей, наших с вами земляков. Не обязательно выдающихся личностей – их не так много, а самых обыкновенных людей. Даже, представьте, нас с вами! – Он улыбнулся и неожиданно поглядел на Юрку: – Вот ты, Скворцов, как считаешь, интересно было бы иметь в музее уголок, посвящённый, например, вашей семье?
Ребята в классе захихикали, а Юрка удивленно поднял брови:
– Что в нашей семье интересного? Мы – как все. Дед с бабкой, сколько помню, на заводе работали, мать – тоже, а батя – шофёр. И подвигов никто из нас не совершал.
– Ну, здесь-то ты не совсем прав, – почти обрадовался Моисей Захарович. – Неинтересных людей нет. В каждом есть какая-то изюминка, что-то любопытное и оригинальное, и это нужно подметить, выделить, чтобы было интересно и поучительно для остальных. А подвиг – это исключение из правил, экстремальный, так сказать, случай, вовсе не характерный для человеческой сущности. История вершится не подвигами отдельных индивидуумов, а ежедневным, кропотливым трудом сотен тысяч и даже миллионов. Понимаешь?
– Угу! – кивнул Юрка, хотя ровным счётом ничего не понял, особенно про человеческую сущность. Ему хотелось, чтобы Моисей Захарович
