квартире и тоже в трехкомнатной, но квартира Эпштейнов отличалась размерами и скромностью обстановки. Почти все стены были заставлены книжными шкафами. Когда они вошли, отец Авика Григорий Исаевич Эпштейн сидел в гостиной в кресле с большим блокнотом на коленях и что-то записывал. Услышав открывающуюся дверь, он поднял голову.
– Я думал, ты в театре, – удивленно глядя на отца, сказал Авик.
– Извини, малыш, репетиция отменилась, – вставая с кресла, ответил Григорий Исаевич.
Вошедшие с сыном юноша и девушка были, скорее всего, его возраста, но выглядели старше, особенно мальчик: высокий, широкоплечий, с довольно грубым, но, несмотря на это, притягивающим к себе лицом, вызывающим доверие и симпатию; у девочки была прекрасная фигурка, яркое и даже красивое лицо, но с какой-то необъяснимой червоточинкой, отчего при взгляде на нее возникало скорее ощущение настороженности, нежели очарования. «Вместо того чтобы наслаждаться девичьей красотой, ищу в ней изъяны. Первый признак старости!» – с горечью подумал Эпштейн.
– Да вы проходите, не стесняйтесь. Я пойду к себе в кабинет.
Отец Авика работал главным режиссером Ленинградского драматического театра и по совместительству вел курс актерского мастерства в театральном институте.
– Папа, познакомься – это Тамара, а это Андрюшка. Помнишь, я тебе о них говорил?
– Рад познакомиться, – улыбнулся Григорий Исаевич, пожимая руку Тамаре. – Мне Авик рассказал, как вы за него вступились. Очень благородно, молодой человек, – обратился он к Андрею, протягивая ему руку. – Ну, молодежь, вы тут развлекайтесь, а я пойду к себе поработаю, – добавил он и направился к двери в кабинет, но, не доходя, остановился. – Послушайте, ребята, у меня к вам есть предложение. Вы любите рыбачить?
– Не-ет, – протянула Тамара. – Это же скукота.
– Ну как сказать, – улыбнулся Григорий Исаевич. – Ну а вы? – продолжая улыбаться, обратился он к Андрею.
– Не знаю. Никогда не пробовал, – пожал плечами Андрей.
– Признаться, я тоже. Но здесь дело не в самой рыбалке, а где она будет и с кем. Вы были когда-нибудь на Карельском перешейке? – спросил Григорий Исаевич.
Друзья в ответ покачали головами.
– Вот видите. А место это красоты необыкновенной. И повезет нас туда мой хороший знакомый – киноактер Георгий Жженов. Наверняка слышали о таком? – спросил Григорий Исаевич. Жженов, в прошлом актер ленинградского театра, которым руководил Эпштейн, когда появлялся в Питере, всегда встречался со своим бывшим худруком, которого очень ценил и как режиссера, и как человека.
– Конечно! Он в «Ошибке резидента» играл и совсем недавно в «Конце вечности», – сказал Андрей.
– Андрюшка у меня вообще на кино помешанный, – насмешливо проговорила Тамара и потрепала Андрея по голове.
И ее собственническое «Андрюшка у меня», и как снисходительно она взъерошила волосы у мальчика, заставив того отстраниться, покоробили
