для экрана, – пожав руку Андрею, сказал Жженов. – Послушайте, молодой человек. Я тут согласился на небольшую роль на «Ленфильме», так вот мы сейчас снимаем один эпизод небольшой дворовой драки – всего несколько человек, не согласитесь поучаствовать? Деньги, естественно, ерундовые, но зато посмотрите, как кино делается.
– Я не люблю драться, – ответил Андрей.
– Ну это же кино, – рассмеялся Жженов. – Там настоящих драк не бывает – чистейшее надувательство. И создают его оператор и монтажер, а вам надо будет только руками помахать, но так, чтобы никого не задеть. Так что вам еще придется поучиться, как это делается.
– Хорошо, – согласился Андрюша.
– А сказку-то все равно почитать дайте, – улыбнулся Жженов.
– Я вам сам дам, она еще у меня, – сказал Григорий Исаевич и спросил у Андрея: – Можно?
– Да, – кивнул головой Андрей.
– Вот и отлично. Ну, давайте трогаться, а то пропустим рассвет – самую красоту.
Когда они выехали за черту города, Жженов прибавил скорость, и машина стремительно понеслась в темноту. В ярком свете фар по обочинам дороги замелькали деревья; руку, которую Авик осторожно просунул в открытое окно, силой ветра сразу же отбросило назад. Он через плечо отца взглянул на спидометр и, увидев 100, с восторгом посмотрел на сидящего рядом Андрюшу. Но Андрей ни на скорость, ни на Авика внимания не обращал. Он смотрел в окно машины и пытался осмыслить предложение Жженова, которое было настолько неожиданным, что он сразу не осознал его значение. Он будет сниматься в кино! Он неожиданно попадет в мир, который с самого детства наравне с книгами был единственным светлым пятном в его жизни, не считая, конечно, Тамары. Кино завораживало его; сидя в зале, он переносил себя на экран, изменял происходящее на нем, подстраивал действие под себя. И вот на следующей неделе он войдет в этот мир… Когда они с шоссе съехали на проселочную дорогу, стало светлеть и над кронами деревьев показался солнечный обод. Машина подъехала к густому смешанному лесу, и дорога оборвалась. Они вышли наружу. Было по-утреннему прохладно, и Авик поежился. Григорий Исаевич крепко прижал сына к себе.
– Какая все же красотища! – восхищенно оглядываясь по сторонам, сказал он.
– Не торопитесь восхищаться, вся красота впереди, – ответил Жженов, открывая багажник. Он достал из него удочку, свой рюкзак и потянулся за чемоданчиком Эпштейна.
– Что вы, что вы, Георгий Степанович, – заволновался тот. – Я сам… Вы уж со мной совсем как с ребенком, – укоризненно добавил он, вытаскивая чемоданчик из багажника.
– Ну какой же вы ребенок, Григорий Исаевич? Вы мой худрук, – улыбнулся Жженов и, закрыв багажник, направился в сторону леса.
– Спасибо вам, Георгий Степанович, – следуя за ним и продолжая осматриваться по сторонам, сказал Григорий Исаевич. – Для нас это такой праздник! Правда, ребята?
– Ага, – кивнул головой Авик.
– Такая
