Но холодно и впрямь было неимоверно. Откуда такая стужа в травне месяце? А вон же и резные фигурки на изголовье ложа княгини будто инеем покрылись, пальцы зябнут при касании. Позвать бы кого, пусть принесут жаровню с углями, но отчего-то голоса подать не могла. И тихо так вокруг было. Ольге казалось, что в обступившей ее тишине можно различить дыхание всех постояльцев и челядинцев ее терема от повалуш[47] до погребов. Ни тебе скрипа половиц, ни оклика часовых на стенах города, будто весь мир заснул.
И тут совсем рядом прозвучал негромкий голос:
– Если все равно не спишь, давай поговорим, раз уж звала.
Княгиня резко села, нервно сжала переброшенную на грудь косу. Произнесла как можно спокойнее:
– Ты, что ли, напугать меня задумала, Малфрида?
– Зачем напугать? Просто утихомирила всех, чтобы не мешали. Раньше я приходить не хотела. Шумно у тебя тут, еще и священник этот огинался… чтобы его кикимора грызла, лешие щекотали.
И вспыхнул огонек свечи – без стука кресала об огниво, а словно свеча сама собой загорелась.
Потом они сидели и разговаривали. Княгиня в пушистой длинной шали поверх рубахи и Малфрида в расшитой оберегами на предплечьях рубахе и домотканой, крашенной в темно-алый цвет запашной юбке. Обе простоволосые. Но княгиня-то у себя была, а Малфриде просто так хотелось. И теперь ее темные густые волосы, слегка взлохмаченные и пышные, ниспадали по ее плечам и спине, придавая облику чародейки нечто дикое, своевольное. Но она и была дикой и своевольной. Ольга ее хорошо знала и давно дивилась, как это чародейка столько лет прожила с мужем. Хотя Малк Любечанин был человеком покладистым и мягким и понимал, на ком женат. Ни с кем иным строптивая ведьма и не ужилась бы. Но если ранее, когда Ольга о муже ее спрашивала, Малфрида обычно нежной лицом становилась, то теперь только посмотрела недобро, даже в глазах ее темных отсвет желтоватый колдовской мелькнул.
– Знать его больше не хочу. Изменил он мне.
Ольга едва не прыснула. Вон оно как. Неужто приголубил какую иную прославленный лекарь Малк? Ну что ж, бывает. Но Малфрида сказала иное: не в сопернице речь. Соперница – это что? Иное предательство Малк совершил – он саму веру в чародейство отринул, сойдясь с христианами.
– Что-то много их развелось на Руси, – сокрушенно говорила ведьма. – В Любече их скит появился, хотя местный посадник гоняет христиан. Вон в Киеве я побыла, так даже в многолюдье Подола[48], в толпе почуяла их. Сюда приехала, и тут священник расхаживает. Вот и пришлось проникнуть к тебе с темнотой.
– И холодом, – добавила Ольга, согревая дыханием озябшие пальцы. – Это ты наколдовала, что ли?
И так как Малфрида не ответила, добавила:
– Ты священника Григория не опасайся. Он человек
Повалуша – верхнее холодное помещение над горницами, чердак.
Подол – низинный прибрежный район в Киеве, место, где обычно проходили торги и устраивались рынки.
