рядом.
Но едва лишь мы там остановились, как по приказанию господина, сопровождавшего этих дам, их экипаж вновь тронулся с места.
Теперь бледность сэра Гарри стала смертельной. Он достал из кармана записную книжку, вырвал листок, написал карандашом несколько слов и, подозвав слугу, приказал:
– Передайте это лорду Кембервеллу.
Я не сомневалась, что те несколько слов, которые он написал, были не чем иным, как вызовом на поединок, и стала умолять сэра Гарри не отсылать записки.
– Моя дорогая Эмма, – возразил он, – будьте добры не вмешиваться в это дело – здесь оскорбили не вас, а меня.
Он произнес это с такой твердостью, что я поняла: настаивать бесполезно.
Пять минут спустя лакей возвратился с ответом.
– Прекрасно, – обронил сэр Гарри, прочтя записку.
И тут же спрятал бумажку в карман жилета.
Я стала просить его оставить бега и отвезти меня домой.
– После первых трех заездов, дорогая, – отвечал он. – Я держал пари на две тысячи гиней с лордом Гринвиллом и не хотел бы уехать, не узнав, выиграл я или проиграл.
Мне такая причина его отказа показалась сомнительной, и действительно, после окончания первого заезда он тотчас меня покинул и направился к беговой дорожке, но лишь затем, чтобы переговорить с двумя своими друзьями – кстати, одним из них был сэр Джордж. Переговорив с ними о чем-то, он возвратился ко мне с улыбающимся, хотя все еще несколько бледным лицом.
– Ну вот, – сказал он, – в первом заезде я выиграл; это вы приносите мне удачу, милая Эмма.
И он снова занял свое место подле меня.
Во втором заезде сэр Гарри проиграл, но в третьем опять выиграл – то есть в конечном счете победа осталась за ним.
Между первым и третьим заездами его друзья в свою очередь подошли к нему, и они опять о чем-то торопливо посовещались между собою.
Как только окончился третий заезд, сэр Гарри дал приказ возвратиться в Лондон.
Когда наша карета проезжала мимо коляски лорда Кембервелла, оба джентльмена приветствовали друг друга с самой изысканной учтивостью и улыбкой на губах.
Я вернулась в Лондон с тяжестью на сердце.
Вечером явились два секунданта сэра Гарри: джентльмены заперлись втроем и более часа вели переговоры.
Когда посетители откланялись, я пыталась расспросить сэра Гарри о смысле происходящего, но он отказался дать мне какие-либо объяснения.
Около девяти вечера лорд Гринвилл прислал ему сумму выигранного пари – две тысячи гиней, как и говорил мне сэр Гарри.
– Что ж, – сказал он мне, – раз я держал пари от вашего имени, выигранное по праву принадлежит вам.
И он высыпал деньги в ящик моего туалетного столика.
Я едва расслышала, что он мне сказал: меня слишком занимала его ссора с лордом Кембервеллом.
В час ночи
