как ногти впиваются в кожу.
Хорошо, что вампиры не потеют, иначе мой лоб был бы насквозь мокрый.
– Когда ты успела влезть в долги? – изогнул бровь Эш. – И главное, перед кем? Может, я чего не знаю?
А после подошел и взял пакетик, по пути легко поцеловав меня в висок.
– Я же еще не закончила!
– А у меня действительно разыгрался аппетит от твоих тренировок, – с этими словами он залпом осушил всю кровь. – Хватит пыхтеть, от твоего сосредоточенного вида у меня изжога начинается. А вампир с изжогой – это почти как герой анекдота. Давай, лучше присоединяйся к моему алкоголизму.
И Эш протянул мне второй стакан с виски.
– А вампир с алкоголизмом это, выходит, в пределах нормы? – вздохнув, ответила я.
Но, тем не менее, опустилась в соседнее кресло. Да и стакан взяла.
Эш, настоящий Эш, которого я успела узнать, до сути которого смогла докопаться (хоть это и стоило мне слишком дорого), после моего обращения все чаще проглядывал вот в таких мелочах. «Мой пряничек», нежный, мимолетный поцелуй – все это было важно для меня и хоть немного мирило с тем, что мне пришлось отдать взамен за свое знание.
Он обещал мне исправиться.
Он клялся, что изменится.
Он говорил, что сможет вернуть того, кто теперь скрывался глубоко внутри него. Того, кем он был до встречи с графиней.
И он действительно работал над этим. Работал, как мог.
Но я понимала, что не стоит ждать всего и сразу.
Люди не в силах измениться за одну ночь, так чего ожидать от вампира, прожившего тысячу лет? Вампира, так старательно прятавшего свою суть, что маска практически стала второй кожей, избавиться от которой можно только разодрав себя в кровь.
Именно поэтому я была терпелива.
И уже привыкла быть ЕГО зефиркой, хотя сейчас от сладости во мне ничего не осталось.
– Вампир с алкоголизмом не так смешон, и, в некотором роде, вызывает уважение. Кстати, завтра начнут приезжать первые немертвые из клана Виктория. Вот уж кому до алкоголизма, как мне до вегетарианства, – насмешливо фыркнул Эш.
И пусть о Виктории он упомянул лишь вскользь, и даже с толикой презрения, но я прекрасно знала, что значат такие вот его фразы.
Возмущение Ольги, которое неизбежно последует, едва она узнает о моем обращении, его сильно волновало.
Прошло лишь несколько дней с того момента, как Эш меня убил.
Несколько дней, в которые можно было бы уложить всю мою предыдущую жизнь – такими они были бесконечными.
И такими короткими.
Сейчас мне казалось, что моя смерть была не пару ночей, а пару лет назад, если даже не больше. И хотя до приезда самой графини оставалось еще минимум три (а то и все четыре) недели, Эш заметно нервничал.
Он уже осознавал последствия своего поступка («поступок» – такое простое слово, за которым можно спрятать боль, жестокость и страдания
