как бюджетно обставить квартиру, ведь, по ее мнению, после того как мы с Джеем съехались, интерьер дома стал нашей общей заботой.
Я распечатала пакет и достала книгу в мягком переплете, завернутую в атласную изумрудную бумагу, с открыткой, прикрепленной к лицевой стороне. Разорвав бумагу, я поняла, что держу в руках пьесу, которую знала наизусть. «Буря». Мама назвала меня в честь Миранды – в ее представлении самая светлая и прекрасная девушка во всей мировой литературе. На обложке книги огромная волна норовила захлестнуть судно, что везло короля и его свиту, включая брата Просперо, Антонио, домой со свадьбы принцессы. Мама часто присылала экземпляры с моей тезкой, когда находила их на аукционах и в антикварных магазинах. Редкое издание с сусальным золотом. Иллюстрированная версия из пятидесятых. Миниатюрная копия в форме подвески или брошки. А тут вдруг обычный мягкий переплет, каких тысячи. Подарок не в мамином стиле. Но только кто еще мог прислать мне эту посылку, если не она?
Я достала поздравительную открытку. На лицевой стороне была нарисована блондинка, которая нежилась на берегу и счастливо улыбалась. Ее глаза прятались за солнцезащитными очками, а короткие волосы развевал легкий ветерок. Посреди безоблачного неба виднелась надпись «Малибу, Калифорния», такая же белоснежная и блестящая, как и зубы этой блондиночки.
Текст внутри открытки не особо прояснил ситуацию.
«Понимание готовит нас к будущему».
И все. Никакого «привета от старого друга, о котором ты совершенно забыла». Или: «Это ассоциируется у меня с тобой. С любовью, тайный обожатель». Никаких отсылок к обреченному королевскому судну, нарисованному на передней стороне пьесы, к Просперо и его заколдованному острову. Только тяжелые слова, написанные такими темными чернилами, что казалось, они до сих пор не высохли.
Понимание готовит нас к будущему. Я уже где-то слышала это выражение. Может, от папы? Он вполне мог забыть написать свое имя на конверте. Вот если бы внутри оказалась пословица о трудолюбии или цитата Рузвельта, я бы решила, что открытка от него. Но эти слова не вписывались в формат его обычных отцовских советов. К тому же папа все-таки чаще приписывал свое имя к любому подарку, который покупала мама. Возможно, это была строчка из какой-нибудь песни, банальщина из печенья с предсказаниями или же фраза из нью-эйдж книг, которые Джоани, часто полушутя, цитировала. Только в моей голове слово «будущее» не звучало скрипящим голосом Джоани, а было нежной колыбелью. Ее пел глубокий, бархатный голос, от которого должно стать очень уютно, но вместо этого меня накрыла волна сожаления и пустоты.
Возможно, незнакомец процитировал одну из реплик Просперо, хотя рука Шекспира не чувствовалась. И все-таки это было похоже на что-то, что Просперо мог сказать зрителям в своем финальном прощании. Я прошлась глазами по тексту. В эпилоге не оказалось подсказок, но во второй сцене пьесы, когда Просперо рассказал Миранде,
