отпуск нашей коллеги Анны затянулся. До того, как он вступил в наши ряды, я видела его лишь на расстоянии, знала, как выглядит его накачанное тело, как громко раздается звук свистка, когда он привлекает внимание своих учеников. Джей выглядел как типичный красавчик из старшей школы, но была в нем какая-то притягательная энергия, которая заставляла всех учительниц – молодых и пожилых – хихикать, когда он здоровался с ними. Он обладал такой сильной харизмой, что все очень хотели, чтобы он остался в школе, поэтому ему предложили должность учителя истории США у восьмого класса, хотя он окончил экономический факультет и никогда раньше не преподавал. Мне поручили ввести его в курс дела, что включало в себя больше уроков по истории, чем я могла предположить. Мы проводили вечера и выходные, изучая федералистов и Джефферсоновских республиканцев, спорные выборы 1800 года, дуэль между Гамильтоном и Берром. Он глупо улыбался, когда я объясняла ему, что раньше кандидаты сами принимали решения, а тот, кто занимал второе место, вне зависимости от партии, становился вице-президентом. Я сделала замечание, что он не слушает, а он сказал: «Ты так увлеченно рассказываешь. Это очень мило».
Я небрежно усмехнулась, а через некоторое время наше общение привело к чему-то большему.
Я фантазировала, как же будет романтично обращаться друг к другу в коридоре школы как учитель Миранда и учитель Джей, будто мы никогда не видели друг друга голыми. Правда, уже очень скоро это превратилось в привычку. Оказалось, Джей – это не просто груда мышц и привлекательная улыбка. Он говорил о футболе так, словно тот являл собой искусство, метафору к жизни. Он знал всех в его – уже нашем – районе, помогал пожилой миссис Петерс поднимать пакеты в ее квартиру на третьем этаже, выгуливал собачку его друга Тревора, когда Тревор не успевал вовремя вернуться с работы. Он был в хороших отношениях со своими родителями, всегда сохранял терпение со своей мамой, говорил, как ему нравятся рубашки, которые она ему покупала, хотя они пылились в шкафу, и вешал ее безвкусные картины на стены своей – уже нашей – квартиры. Также он близко общался со своей сестрой, поселившейся в нескольких кварталах от нас. В данный момент она сидела напротив и флиртовала с моим университетским другом, попутно кидая на нас неуверенные взгляды, ведь ей никак не удавалось привыкнуть к нашим отношениям.
– Как прошел последний учебный день? – спросила я Джея. Я не хотела говорить о школе, но я все еще плохо представляла, как вести себя с ним на публике. Мы проводили столько времени наедине, что мне приходилось напоминать себе: «Ты не можешь наброситься на него при окружающих». А еще я не могла ожидать от него открытого проявления чувств, ведь знала, что это наверняка его смутит.
Джей принялся описывать последний рабочий день: он провел увлекательную игру под названием «Убийство», что понравилось ученикам явно больше, чем мой урок по Аврааму Линкольну. В этом и заключалась разница между нами: он знал, как завоевать их сердца. Я же знала, как научить их чему-то, что сейчас для них не представляло ценности, но, возможно, понадобится чуть позже.
