Ворон, – ответил тот, кивнув едва заметно. – Доктор Кратов.
– Доктор Вревский…
– Полагаю, мы не станем тратить время на обмен любезностями, – сказал Голиаф. – Перейдем сразу к конкретике. Прошу садиться. Нам понадобится стол?
– Да, – сказал Носов. – Возможно, мне придется развернуть здесь свой видеал.
– Твой заветный видеал, – усмехнулся самым краешком рта Вревский. Он едва сдвинул брови, – у него вообще была очень экономная мимика, – и прямо из земли, растолкав палую хвою, вспучился большой белый гриб и обернулся невысоким круглым столом. – Мы здесь потому, что положение дел с заложниками стало совершенно неприемлемым для всех административных институтов Федерации.
– Появились новые сведения? – быстро спросил Кратов.
– Нет, – еле слышно сказал Носов.
Почти все его усилия уходили на то, чтобы не позволить Кратову прочесть его эмоциональный фон. «Применение эхайнским патрулем энергоразрядного оружия… ранения, несовместимые с жизнью…» Обо всем этом надлежало молчать, пока не придет исключающее всякую надежду на благополучный исход подтверждение от Номада.
– Нет. Разве это что-то меняет? – Вревский пожал плечами. – Ситуация и без новых сведений столь же абсурдна, сколь и нетерпима. От нас требуют эффективных действий, причем в кратчайшие сроки. И, собственно говоря, меня удивляет только то, что в такой резкой форме этот вопрос не поднимался намного раньше.
– Похоже, инцидент с Морозовым стал последней каплей в чаше терпения, – проворчал Носов.
– Да, задачу возвращения Морозова и освобождения заложников никто там, – Голиаф указал большим пальцем куда-то себе за спину, – разделять не намерен. Они просто хотят, чтоб граждане Федерации не околачивались по враждебным территориям. И, уж разумеется, речи быть не может о каких-то сроках продолжительнее нескольких месяцев. Нам обещана любая помощь и выдан полный карт-бланш. – Носов недоверчиво хмыкнул, и Голиаф с ядовитой иронией уточнил: – Перспектива силовых акций не обсуждалась.
– Как они там у себя это видят? – спросил Носов. – Без силовых акций?
– Они видят решение двух поставленных перед нами задач так и только так. И мы не имеем права выходить за рамки, которые нам отведены Наблюдательным советом.
– Лично я не представляю… – начал было Эрик.
– Я тоже представляю это довольно слабо, – прервал его Вревский, – но другого выбора у нас нет. Впрочем… в самом крайнем случае… нам было позволено использовать фактор непреодолимой силы.
– Ну хоть что-то…
– Бескровно и строго в пределах разумной целесообразности.
– А кому нужно кровопролитие? – усмехнулся Носов. – Исторически доказанная неэффективность…
Кратов, усмехаясь, произнес:
Писать с натуры
гораздо трудней баклажан,
нежели тыкву…[3]
Голиаф
Масаока Сики (1867–1902). Пер. с японского А. Долина.
