Мастера афоризма. Мудрость и остроумие от Возрождения до наших дней. Отсутствует
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Мастера афоризма. Мудрость и остроумие от Возрождения до наших дней - Отсутствует страница 4
У лжеца две беды – и ему не верят, и сам он не верит.
Убедить в дурном может всякий, дурному охотно верят, даже неправдоподобному.
Увидишь одного льва, ты видел всех; увидишь одну овцу, тоже видел всех; но увидеть одного человека – это увидеть только одного человека, да и того не распознать.
Устроить себе хорошую жизнь – значит закончить ее.
Учтивый способ не отказывать прямо – переменить разговор; иногда же нет ничего умнее, чем прикинуться непонимающим.
Фортуна любит смелых и, как красотка, молодых.
Худшие враги – из бывших друзей.
Человек порядочный в драку не спешит – ему есть что терять.
Чрезмерное восхищение сродни лжи; люди утратят доверие к твоему вкусу, что неприятно, и к уму, что уж совсем плохо.
Что прежде всего надо бы забыть, о том больше всего вспоминаешь.
Чтобы не упустить один лакомый кусок, упускаешь сотню.
Штука не в том, чтобы тебя при входе приветствовала толпа, но чтобы о твоем уходе жалели.
Жан ЛАБРЮЙЕР
(1645–1696), французский писатель
Благочестивец – это такой человек, который при короле-безбожнике сразу стал бы безбожником.
Большинство людей употребляет лучшую пору жизни на то, чтобы сделать худшую еще более печальной.
В жизни человека всего три события: рождение, жизнь, смерть. Он не чувствует, как родится; страдает, умирая; и забывает жить.
Вельможам так легко отделываться одними обещаниями, их сан так бесспорно избавляет их от необходимости держать слово, что они, как видно, очень скромны, если сулят только то, что сулят, а не в три раза больше.
Вечно брюзжат, всех поносят и никого не любят именно те люди, которые всеми нелюбимы.
Врачи не препятствуют нам умирать, а шарлатаны нас убивают.
Время укрепляет дружбу, но ослабляет любовь.
Дети дерзки, привередливы, вспыльчивы, завистливы, любопытны, своекорыстны, ленивы, легкомысленны, трусливы, невоздержанны, лживы и скрытны; они легко разражаются смехом или слезами, по пустякам предаются неумеренной радости или горькой печали, не выносят боли и любят ее причинять, – они уже люди.
Для интриг нужен ум, но когда его много, человек стоит настолько выше интриг и происков, что уже не снисходит до них.
Для светских женщин садовник – просто садовник, каменщик – просто каменщик. Для других, живущих более замкнутой жизнью, и садовник, и каменщик – мужчины. Не спастись от искушения тому, кто его боится.
Если бы одни умирали, а другие нет, умирать было бы крайне досадно.
Если две женщины, к которым мы равно питаем дружеские чувства, рассорились, то, даже не имея никакого касательства к причине их ссоры,