изменялось.
– Я никогда не знал, что это была церковь, – сказал Уинстон.
– На самом деле их много сохранилось, – сказал старик, – хотя сейчас им нашли другое применение. Так как же там дальше пелось? А, вспомнил!
Апельсинчики как мед,
в колокол Климент уж бьет.
И звонит Святой Мартин:
Отдавай мне фартинг!
Ну вот, это все, что я смог вспомнить. Фартинг – это была такая небольшая медная монета, которая выглядела как цент.
– Где была церковь Святого Мартина? – спросил Уинстон.
– Святого Мартина? Она все еще есть и находится на площади Победы, рядом с картинной галереей. Здание с таким треугольным крыльцом, колоннами и большой лестницей.
Уинстон хорошо знал это место. Это был музей, который использовался для разнообразных пропагандистских выставок масштабных моделей баллистических ракет и плавучих крепостей, восковых фигур, иллюстрирующих зверства врага, и тому подобное.
– Церковь Святого Мартина в поле, – добавил старик, указывая на картину стене, – хотя я что-то не припоминаю никаких полей в тех краях.
Уинстон не купил картину. Это было бы даже более глупо, чем стеклянное пресс-папье, да и забрать ее домой было невозможно, даже если вынуть ее из рамы. Но он задержался еще на несколько минут, разговаривая со стариком, имя которого, как он выяснил, было не Уикс, как гласила надпись на витрине, а Чаррингтон. Мистер Чаррингтон был вдовцом шестидесяти трех лет и жил в этом магазине уже более тридцати лет. Все это время он намеревался изменить имя над витрине, но руки так и не дошли. Пока они разговаривали, полузабытая песенка крутилась в голове Уинстона. «Апельсинчики как мед, в колокол Климент уж бьет, и звонит Святой Мартин: Отдавай мне фартинг!» Удивительно, но когда вы проговариваете про себя эту песенку, возникает иллюзия, что вы действительно слышите колокола, звон прежнего Лондона, который все еще существует где-то там, скрытый от глаз и почти забытый. Уинстону казалось, что он слышал звон то одной, то другой призрачной колокольни, хотя, насколько он помнил, в реальной жизни он никогда не слышал звона церковных колоколов.
Он попрощался, быстро вышел из комнаты и спустился по лестнице первым, чтобы старик не увидел, как он разведывает улицу, прежде чем выйти за дверь. Он уже решил, что через подходящий промежуток времени – скажем, месяц – рискнет снова прийти сюда. Возможно, это было не опаснее, чем прогуливание посещений в Общественном центре. Самой большой глупостью было вернуться сюда после покупки дневника, не зная, можно ли доверять владельцу магазина. Однако…
«Да, – снова подумал он, – я вернусь сюда. Я куплю еще какую-нибудь красивую безделушку, я куплю гравюру Святого Климента Датского, вытащу ее из рамы и унесу домой, спрятав под курткой».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте
