и невежеством крестьянской жизни? Разве её красота не будет вечным соблазном для распущенных людей, а её невинная простота не спровоцирует безрассудной ревности мужа? Что, если он поднимет на неё руку, как не стесняются поступать неотёсанные мужики в порыве ревности? Какой путь развития современное общество может предложить девушке, столь бессмысленно – и опасно – наделённой многими талантами? Но он знает ответ на этот вопрос. Лишь Церковь открывает возможности перед женщиной, которых не даёт ей свет.
Он вспомнил предание о святой Екатерине, дочери красильщика из Сиены. В детстве он нередко бывал в монастыре, где один из лучших итальянских художников увековечил её труды и победы; вместе со своей матерью он преклонял колени перед её алтарём. Предание гласило, что святая, благодаря своей скромности и божественному вдохновению, достигла известности даже при дворе благодаря своей активной деятельностью в поддержку Церкви. Перед его глазами возникла прекрасная картина кисти Пинтуриккио, которая изображает канонизацию Екатерины в присутствии всех епископов, прелатов и других сановников Церкви.
Пусть он отделён от женской половины человечества непреодолимой преградой своих обетов, – разве это препятствует ему оберегать и хранить эту одарённую деву? Пусть он не имеет права мечтать о ней, – разве это может помешать ему противиться её браку с другим человеком и направлять её к обручению в самим Небом? Она будет переходить от славы в славу, и именно его рука будет вести её этим путём. Это он проведёт её в священные ворота, и его голос произнесёт торжественные и страшные слова, делающие её недоступной ни для одного мужчины на земле. Сам же он навсегда останется её попечителем и духовным наставником: единственным человеком на земле, которому она должна подчиняться как самому Христу.
Если в его рассуждениях и был скрытый подвох, если он и обманывал себя этими набожными уловками, то сам не подозревал об этом. Он был уверен в своей искренности и праздновал победу над тяжёлым искушением.
Таковы были благие мысли и намерения отца Франческо, но – увы! – им суждено было поблекнуть так же, как поблекло закатное небо, на которое он смотрел в тот вечер. Золотое сияние на горизонте медленно угасло; на смену ему пришло мертвенное свечение огней Везувия.
Глава 6. Прогулка в монастырь
Солнце всходило, когда Эльси вернулась с исповеди, очень довольная и успокоенная. Отец Франческо проявил столько интереса к её рассказу, что она почувствовала себя польщённой. Во-вторых, он дал ей совет, который полностью соответствовал её собственным желаниям, а именно такой совет всегда принимается наиболее охотно.
Отец Франческо посоветовал не торопиться с замужеством Агнес. Это было как нельзя больше по душе старой Эльси, которая, с того самого дня, как договорилась с Антонио, стала испытывать к нему скрытую ревность и неприязнь,
