тумана; на время в ду- ше исчезает страх перед снайперами, но на смену ему при- ходит опасность перед егерями – лыжниками. К обеду появ- ляется над самым горизонтом багряное солнце, которое ползёт медленно по кромке скал и леса, ни на вершок не по- дымаясь, отчего с непривычки кажется, что всё время стоит утро, и день никогда не настанет. Часто в такие ранние ут- ренние часы неожиданно обнаруживали вырезанных часо- вых, а то и спавших бойцов в подразделениях. И всё это слу- чалось ночью и без единого выстрела. Финны, будто неви- димые субстанции, молча и тихо в белых маскхалатах, слов- но духи быстро скользя на лыжах, мастерски умели на ходу стрелять из своих карабинов, а приблизившись на короткую дистанцию, могли метнуть нож-финку, которая шансов ос- таться в живых не оставляла. Который день подряд артилле-
рия из дальнего тыла по корректировке через головы своих бойцов, долбят снарядами по одному и тому же месту, про- бивая тем самым проход в обороне финнов: сравнивают скальную поверхность для прохода лёгких танков, кроша бе- тонные конусы, торчащие над землёй как громадные зубы доисторического монстра. Иногда удачно угодивший снаряд в дот разворачивает бетон, показывая его требуху, отчего в сердце красноармейцев на минуту вселяется радость, – эта, гадина, стрелять уже не будет. Существовал ещё один, мо- жет быть самый страшный враг – это постоянный невыноси- мый холод. Подстерегающая на каждом шагу смерть – это абстракция: толи убьют – толи пронесёт, это ещё бабка на- двое сказала. А если и убьют, то смерть от снайпера или от бризантного снаряда настигнет мгновенно, так зачем об этом думать. Холод – вот самый главный враг! Он пронизывает до костей все двадцать четыре часа в сутки, кажется, от этой пытки скоро с ума сойдёшь; от него ни на минуту нигде нет спасенья. Костёр не разожжешь, ибо в ту же минуту прилетит снаряд. Костёр, будь это ночь или день – это ориентир для врага. Возле костра можно погреться лишь вдали от передо- вой, но туда не пойдёшь, там-то же смерть только от своих, как и здесь. С каждым днём обмороженных красноармейцев становится всё больше, их давно уже гораздо больше, чем раненных и убитых снайперами.
Ночью, когда небо морозное и ясное, когда кажется что можно потрогать его рукой – задрав голову, смотришь на звёздный млечный путь странника: на душу в такие минуты наваливается тоска и хочется выть, как это делают волки!..
Я рассказал вам всё это со слов ветерана, который про- шёл всё это, а те ордена и медали, которые он получил вна- чале, будучи рядовым красноармейцем на финской войне, а уже во времена Великой Отечественной войны сержантом: замечу вам, что таким чинам – кабы за что – орденов не да-
вали. Николай Иванович, кстати, разведчиком начав на фин- ской войне, в той должности и закончил войну в Кёнигсбер- ге. Вполне не исключено, что там, на финской войне он мог встречаться с нашим одним из героев романа политруком, возможно, немного
