людьми и веру отцов. И стоит ожидать, что он, по божьей милости, как говорится в священном хадисе: «То, как он умрёт, зависит от того, как он прожил, а то, как воскреснет, зависит от того, как он умер!»
Вот только ушёл Азиз из родительского дома – ушёл по молодости, по горячности. Не понял он своего отца, оставил его одного и поторопился обустроить собственную жизнь.
Но об этом другой рассказ.
А сейчас мы расскажем о том, как больного старика в новолунье, словно младенца, осторожно взяли на руки и бережно отнесли в хаммам. Там больной исцелялся, а правоверный укреплялся в вере – в любви своей к Аллаху и ко всему тому, что создал Он на этой земле, создаёт поныне и создаст ещё – уже после нас.
«Уповай на вечно живого, который не умирает! – говорится в Священном Коране, и ещё: – Воистину, Аллах всемогущ над всеми явлениями!»»
Глава четвёртая
Поступай с людьми так, как ты желаешь, чтобы они поступали с тобой.
Священный хадис.
«В славном кишлаке Рубоб стоит чудесная, баня (хаммам), построенная на радость землякам и на гордость всему горному краю. Люди приходили и приходят сюда из самых далёких краёв и областей, чтобы вкусить неземное блаженство нежности и чистоты, новорождёнными душами отдохнуть в заботливых и внимательных руках самого Всевышнего – простор Ему! – после трудного пешего путешествия по извечно суровым горам. И сегодня в здешний хаммам приходят искушённые знатоки банного дела из России и всей Средней Азии, из Афганистана и Ирана, из Индии и Китая, Европы и обеих Америк. Они остаются довольны местной банной достопримечательностью и не жалеют ни сил, ни времени, ни денег, затраченных на долгий путь, чтобы увидеть рукотворный рай и почувствовать себя новыми людьми. Здесь они впитывают любовь Всевышнего вместе с благовонием сгоревшей древесиной алоэ, уда и на мгновение становятся совершенными, а если хватает мужества и смелости, то воплощают совершенство в дальнейшей повседневной жизни.
Словом, каждый обретает свой тарикат, как путь нравственного совершенствования, ведущий к единению с Богом.
Время назад приходили сюда и три художника: один из Пенджикента, другой – из Дели, а третий – из Пекина, и был у них в помощниках местный житель, и вчетвером они расписывали стены занимательными и поучительными сценками. Росписи были выполнены в духе древней таджикской миниатюры, в манере индийской классической графики и китайского средневекового рисунка. Всякий входящий видел на стенах только искреннее и светлое, как заповедовал то Аллах, поскольку там были чистые и прекрасные образы: образы мужчин – в мужских кабинках, и женщин – в женских. Изображённые люди, по непоколебимым правилам шариата, были красиво одеты, и каждый занимался простыми земными делами, радуя глаз зрителя и Всевышнего – работа, дом, семья
