парень убил старуху, хряпнув ей топором по башке, а потом забрал её кошелёк с деньгами, – пояснил старший лейтенант.
– Красиво излагаешь, – улыбнулся Лев.
– Вот потому и говорю, что версию Раскольникова можно не рассматривать: в нашем случае деньги, телефоны, товар – всё осталось на месте. То есть убийство явно не ради наживы.
– Да уж, для наживы можно было кого побогаче найти. Ну, допустим, разговор был важный именно с Аркадием, и он мог привести к ссоре и последующему убийству. А Володя? Просто не вовремя вернулся?
– Ну да, как Лизавета.
– Какая ещё Лизавета? – нахмурился Лев.
– Сестра той старухи, которую Раскольников убил.
– А она-то здесь каким боком опять?
– Ну, Раскольников убил старуху, ограбил, а потом услышал шум в соседней комнате. Это была Лизавета, и её он тоже убил.
– Как случайного свидетеля?
– Так точно, товарищ капитан!
– Вот так и говори, – возмущённо воскликнул Исаев. – А то начал мне тут лекции по литературе читать!
Дверь распахнулась, и внутрь ввалился запыхавшийся молоденький сержант.
– Товарищ капитан, в дежурку только что позвонила Надежда Иразова. Сказала, что её сестру Марию убили.
– Что?! – почти одновременно воскликнули Лев и Михаил.
– Где это произошло? – быстро спросил Исаев.
– У них в квартире.
– Понял, срочно собираем группу и выезжаем.
7. Лето 2020 года
Полиция прибыла на место убийства менее чем через полчаса после звонка на дежурный номер. Внутри квартиры Иразовых сразу же начали работать криминалисты и фотограф, а с побледневшей от ужаса хозяйкой начали разговор Исаев и Терёхин. Они беседовали на лестничной площадке.
– Он сказал, что не насильник и хочет просто поговорить с Машей, – всхлипывала Надежда. – Он приставил к моему горлу нож. Я так испугалась! Говорил, что если дёрнусь, то убьёт и меня, и её.
– Вы не знаете, что это был за нож? – мягко спросил Михаил. – Ну, какие-то отличительные особенности, любые подробности.
– Вы что, серьёзно? Я чуть сознание не потеряла от страха! Второй раз подряд за несколько дней меня кто-то к стенке прижимает! Очуметь же можно! А вы меня спрашиваете, какой был нож! Он был настоящий! Острый. Холодный. Я чувствовала лезвие и думала, что это конец.
– А самого преступника помните? Одежда, обувь, руки, ноги, наколки?
– Запах! Я помню только запах, странный… Знаете, как в стоматологическом кабинете.
– Эфир? – предположил Терёхин.
– Нет, не такой резкий… Знаете, латекс… ну, резина, из которой медицинские перчатки делают.
– Ясно, значит, он был в перчатках. И на отпечатки нам опять надеяться не стоит, – сделал вывод Исаев. – А во внешности ничего не заметили?
– Он
