да, ягуары – они ведь тоже любят людей колючкой к деревьям приматывать, как и кабаны, – возразил папа. Я заметил, как у доктора Тинна изменилось выражение лица. Папины слова ему явно понравились.
– Это-то я понимаю, – теперь тон доктора Стивенсона сделался резче. – Я к тому веду, что задрал её ягуар, а потом кто-то другой проходил мимо, какие-то чернокожие мальчишки – вот они-то и привязали её к дереву.
– Зачем это? – спросил папа.
– Да так, для потехи. А почему бы и нет? Ты ведь и сам был когда-то мальчишкой. Сделал хоть раз какую-нибудь глупость, а, констебль?
– Да кучу раз. Но чего-то подобного творить точно не стал бы, и не представляю, какой бы мальчишка стал бы.
– Может, белый и не стал бы. И послушай, Тинн, я ничего такого в виду не имею. Тебя-то я знаю. Ты-то парень нормальный. Только цветной – это вовсе не то же, что белый. Уж это тебе известно. Где-то в глубине души – так уж наверняка. Чёрт возьми, есть ведь такие вещи, от которых никакой цветной не удержится, и я считаю, неправильно держать на вас, цветных, зло за любую ерунду, какую бы вы ни совершили. Мальчишки-то ни о чём дурном и не помышляли. Просто поозоровать охота взяла. Ну, знаете, это как найти дохлую рыбу и таскать её за собой за хвост.
– Дохлая рыба – это вам не женщина, – сказал папа.
– Да, но не кажется ли тебе, что парочка цветных ребят отлично провела бы время, развлекаясь с голой негритянской девчонкой?
– Доктор, – сказал папа, – вы пьяны. Вам бы погулять где-нибудь, проветриться.
– Да всё со мной нормально.
Доктор Тейлор, который до этого молчал, проговорил:
– Доктор, похоже, вы и впрямь хлебнули лишку. Надо бы мне отвести вас домой.
– На черта? – ответил доктор Стивенсон. – И сам управлюсь!
Слыхал я о том, как его жена подала на развод и сбежала, а так как он всегда казался мне злобным как гадюка, то не сказать чтобы я её в чём-то винил.
– Вам бы передохнуть, – посоветовал доктор Тейлор.
– Мне и тут прекрасно отдыхается, да где хочу, там и буду!
Я заметил, как доктор Тейлор посмотрел на папу и покачал головой, как бы показывая, что извиняется.
– Не желаю вас тут видеть, – заявил папа. – Ступайте куда-нибудь да протрезвитесь.
– Чё сказал?!
– А я что, неясно выразился? Ступайте куда-нибудь да протрезвитесь.
– Значит, так ты со мной разговариваешь перед этими цветными ребятами?
– Эти люди уже много лет как не ребята. А разговариваю я только с вами, и точка.
– Это уж всяко за рамками твоих полномочий!
– Я разве сказал что-то про арест? Седлайте коня да скачите в жопеня!
– Я на машине.
– Это фигура речи такая, болван вы этакий!
– Болван? Ты меня болваном назвал?!
Папа обернулся и двинулся на доктора Стивенсона.
– Назвал. Я только что назвал тебя болваном. Прямо в лицо. Сейчас. Здесь. Будто мало того, что
