спешили другие. Ломая рогатки, раздирая их кольями собственные брюха и лапы, ползла ещё дюжина мертвяков, уже другого вида – раздутые, распухшие трупы, «свежачки», пролежавшие в могилах совсем недолго. Судя по лохмотьям и обезображенным лицам – отверженные маркграфства, бродяги и нищие, мелкие воришки из самых неудачливых, отдавшие концы то ли в подземельях, то ли в каторжных работах; наспех зарытые без гробов и даже самой простой молитвы в неглубоких рвах – откуда и были извлечены.
Они пёрли без строя и порядка, толпой, толкаясь и пихаясь, и некроманту не потребовалось бы много времени упокоить их всех, но чуть поодаль, у самого края леса, застыла высокая и тощая словно жердь фигура в широченном плаще, висевшем на ней как на вешалке. Скалился нагой череп с остатками чёрной бороды на подбородке, и два огня – как и положено, красные – горели в глазницах.
Лич. Это был лич.
Маг, возжелавший бессмертия и нарушивший ради этого всего законы, писаные и неписаные. Маг, которого тащило по неумолимой спирали, а он сопротивлялся, дёргался, трепыхался, тщась отдалить неминуемое; и каждая его попытка орошалась кровью, кровью и ещё раз кровью.
Разумеется, чужой.
Глава 3
Нижняя челюсть чудища заходила ходуном, задёргалась, заскрипела, словно немазаные колёса. Очевидно, изображало это хохот.
За спиной некроманта жарким и жадным пламенем пылала караулка, из огня и дыма копейщики вер Семмануса вытаскивали задыхающихся в кашле раненых, кого смогли и успели. Сила погибающих ощущалась, словно тот же огненный жар, горячила кровь в жилах, туманила взор, властно требовала боя и мщения.
Нельзя, сказал себе Фесс. Нельзя, если я ещё хоть что-то правильно помню.
Посланные личем неупокоенные меж тем распихали и растолкали рогатки, что смогли – переломали. Это были не жуткие смерть-дети, просто свежие трупы, выкопанные и анимированные, но всё равно они были страшным противником.
Особенно рядом со своим господином.
Личи при трансформе теряют львиную долю магических талантов и умений, но этому, с бородой, хватило и остатков. Поросшая чёрным длинным волосом челюсть дёргалась в жутком подобии смеха, и Фесс вдруг ощутил, как чужая сила пытается заткнуть ему рот, сдавить горло, лишив дыхания; глаза резало, словно в них брызнули кислым соком.
Глефа описала широкую дугу, сверкнули в пламени пожара лезвия. Ближайшему мертвяку снесло голову, из обрубка шеи хлынула чёрная парящая жижа.
Ого. Постарался лич, накачал своих!..
За спиной хлопнул одинокий арбалет – это сержант Артеур пустил стрелу; наконечник с тупым хлюпаньем ушёл в грудь ходячего трупа почти полностью, но не остановил.
За спиной сержанта всё так же пряталась Этиа.
Второму мертвяку точно так же срубило начавшую гнить башку, остальные продолжали напирать, тупо, без строя и без оружия, но зато и без страха или колебаний.
Лич хохотал.
– Вперёд! Именем Господа! – кажется, это сам сэр Конрад. Выбрался, значит…
– Нет! –
