их я и подбираю. И впредь буду подбирать.
– Если вам позволят, – проскрипел Ангелюк, не поднимая головы.
– Кого мы видим! – сказал Миронов. – И Ангелюк здесь.
– Товарищи, товарищи! – Лапин предупреждающе поднял руку.
В душе он восхищался Мироновым: молодец! Но найти собственную линию поведения Лапин никак не мог. Дурацкое положение, дурацкая история!
– Есть вопросы к Владимиру Ивановичу? – спросил Лапин.
– Э-э, – зашепелявил Аврорин, одергивая на себе узковатую спортивную курточку. – Владимир Иванович, меня интересует качество хлорина. Помните, была претензия Клинского завода?
Качество хлорина не интересовало никого, в том числе и самого Аврорина.
– Не помню, – ответил Миронов небрежно.
– Есть еще вопросы к Владимиру Ивановичу? – спросил Лапин.
– У меня у самого есть вопрос, – сказал Миронов, – что все это значит?
– Ровно ничего, – засмеялся Лапин, – есть заявления, их надо разобрать. Сами посудите: не можем мы их выбросить в корзину.
Лапин протянул руку к тому месту, где у его стола стояла корзинка для бумаг. Но возле этого стола корзинки не было. Лапин убрал руку.
– И теперь последние, Владимир Иванович, – продолжал Лапин, – вопрос малоприятный для всех нас. Колчин. Надеюсь, у вас с ним были нормальные отношения?
– Как вам сказать… Он отстал, не знал новой аппаратуры. В обычный производственный цех с уже налаженными процессами он еще годился, старые аппараты знал кое-как. Но на опытных установках, на новом оборудовании был не на месте. А ведь старший механик цеха! Молодые слесаря знали больше, чем он. Я предложил ему перейти в технический архив, оклад тот же, до пенсии ему оставался год. Он отказался. Я не настаивал.
Лапин нахмурился: этого обстоятельства он не знал. Неожиданное обстоятельство. И по-видимому, не только для него, вон даже Аврорин с Черноконем переглянулись, невозмутимый Ангелюк и тот заерзал на стуле. Дело серьезнее, чем он думал! И зачем Миронов вспомнил про этот перевод, кто его тянул за язык? Лезет на рожон!
– Когда это было?
– Месяца два назад, точно не помню. Ангелюк, наверное, лучше помнит.
– А я здесь при чем? – спросил Ангелюк.
– Ты же мне предложил эту перестановку.
– Не помню.
Миронов насмешливо кивнул в сторону Ангелюка:
– Память ему вдруг отшибло.
– Заявляю ответственно, – объявил Ангелюк, – ни про какой перевод Колчина я не знаю. Первый раз слышу. И теперь все ясно.
– Что тебе ясно? – спросил Миронов.
– Человек тридцать лет проработал в цехе, а ты его хотел выгнать. Хорошо хоть, честно признался.
«Попался Миронов, – подумал Лапин, – теперь они на этом попляшут. Да, дело серьезнее и кляузнее, чем он думал. И могут всплыть новые обстоятельства – Коршунов довольно
