жив остался, он уже догнал бы нас. Мы медленно идем. Я даже специально присаживался, чтобы подождать, – неуклюже попытался эмир обернуть свою слабость в сторону заботливости о своих людях.
Джамбек никак не показал своего отношения к этой попытке, лишь спросил:
– Мы только вдвоем остались?
– Похоже на то, что вдвоем. Но, пока мы способны держать автомат в руках, мы – волки-воины и не сдадимся. И мы не боимся волкодавов. Если раньше они шли по следу, то теперь, думаю, нас вообще найти не смогут. Лавина, судя по звуку, прошла как раз над входом в галерею, и его наверняка завалило. Никакой нюх волкодава не поможет им… Нам бы только здесь отсидеться. Запасы питания у нас есть, вода тоже есть. Что еще нужно? Патроны… Патронов хватит, но лучше бы их и не тратить…
– Еще бы женщину, – сказал Джамбек, – и на год можно залечь…
– На год – это слишком долго. Даже с хорошей женщиной. Любая надоест. А у нас весна впереди. К весне волки всегда тощают и выходят на охоту. Они не от голода тощают, а от страсти, страсти к охоте. Летом нам предстоит много дел. Наберем новых людей, вооружим и объясним волкодавам, что в своем доме мы хозяева, в своих горах – мы правим!
У Джамбека была крупная голова, соответствующая его крупному телу. Но большая голова, тем более с узким и приплюснутым лбом, никогда еще не была признаком большого ума. По крайней мере, эмир Гаримханов не замечал за своим моджахедом признаков высокого интеллекта. Но Джамбеку Абалиеву это и не нужно было. Его мало интересовало что-то высокое, как это интересовало порой самого эмира, считающего себя отчасти философом, отчасти воином. Джамбек был прост, как обыкновенный борец, и эмир легко прощал ему это.
Они вошли в узкую галерею, круто уходящую на нижний уровень. Джамбек по-прежнему светил под ноги идущему первым Далгату Аристотелевичу, а сам время от времени спотыкался. У него нога была, как минимум, сорок шестого размера, и ему при всем старании трудно было не наступать на камни. Хорошо, что в этой галерее их было относительно немного, а сама галерея приводила в небольшой грот, украшенный сталактитами и сталагмитами, делала петлю и уходила в нижний большой грот, где джамаат Гаримханова и жил перед тем, как построить себе более удобные и теплые землянки. Здесь протекал подземный ручей с какой-то минеральной водой, пить которую можно было в свое удовольствие. К тому же вода очень быстро заживляла порезы и царапины. Здесь же был склад продуктов джамаата. Вот склада тактических фонарей, к сожалению, не было, и эмиру со своим помощником приходилось по-прежнему обходиться единственным фонарем Абалиева, который, кстати, к концу пути стал светить заметно слабее. Правда, его это не особенно беспокоило, с того времени, когда джамаат постоянно жил в гроте, осталось еще достаточно дров, чтобы целую неделю жечь небольшой костерок.
– Костер разведи, – потребовал Далгат Аристотелевич, – а то меня слегка знобит…
Джамбек
