в одночасье таким говном! Тьфу!
Не знаю, кого конкретно имел в виду разочарованный Кепочкин, я же в его словах узрел глубокую самокритику.
Вскоре ремонт был окончен и с некоторым волнением я включил телевизор в сеть. Подогревшись, экран засветился, заморгал оживленно частыми полосами, но вскоре картинка выровнялась и стали различимы лица людей.
– Боже мой! – ошарашенно отступил Кепочкин. – Заработал! Ну ты, Петр, мастак, однако! Григорыч! – крикнул он куда – то за дверь.
– Ну… – появился тот вскоре и, заметив светящийся экран, растянулся в улыбке: – Это дело надо обмыть! Ты как, Кепочкин?
– Ну, а как же?! Денег у Скобы больше нет, надо непременно.
И он выудил из стола початую бутылку «Столичной» и трехлитровую банку маринованных огурцов. Налив в три рюмки, чокнулся с экраном телека и с серьезным видом произнес:
– За искусство, которое требует таких жертв!
Мы выпили и захрустели пикулями.
– Так… – посмотрел зам на свои часы, – сериал через десять минут, излагай, Петр, свою просьбу Георгию Григорьевичу, только кратко!
– Так – с, – шеф сел на свое место и приготовился слушать, с нетерпением, впрочем, поглядывая на экран.
– Хочу изучить материалы о самоубийствах мальчишек в районе, которые произошли осенью прошлого года.
– Зачем? – удивился шеф. – Поверьте, в этих делах нет ничего интересного или, там, загадочного…
Я незаметно включил брелок–диктофон – мнение самого главного здесь милиционера стоило записать!
– …Обычный юношеский максимализм – не купила мать компьютер – в петлю! Бросила подружка – туда же! Обычная в наше время история.
– Не совсем обычная, – позволил я себе не согласиться с официальным мнением.
– По – крайней мере, здесь нет никакого криминала – уж не думаете вы, что кто – то насильно затащил детишек в петлю?!
– Я так не думаю…
– Григорыч, да пусть человек почитает, ведь в тех делах никакого секрета нет!
– Пусть читает, – махнул рукой тот и полностью переключил внимание на экран.
– Пойдем! – Кепочкин провел меня в архив и попросил сидевшего там юношу: – Горобец, покажи Петру прошлогодние дела о самоубийствах несовершеннолетних.
– Слушаюсь… – нехотя оторвался тот от книги и побрел куда – то за шкафы.
– Дела пылятся у нас, – объяснил Кепочкин, – в прокуратуре ими не интересуются, состава преступления в них нет…
– «Менты»! – послышался в коридоре крик шефа.
– Ну, ты изучай, а я пошел – Григорыч зовет, кино началось.
Сев поближе к окну, где освещение было получше, я обложился папками. Горобец поначалу пристально следил за моими действиями со своего места, но вскоре потерял всякий интерес и уткнулся в свою книгу.
Тогда я, подперев голову рукой с зажатой в ней «Мальборо» – фотоаппаратом, стал методично нажимать на спуск, медленно перелистывая
